До замка они добрались, когда солнце уже начинало клониться к закату. Телега проехала во двор и там остановилась. Крестьянин заговорил с прислугой, а Эдрик помог Мольвири выбраться из телеги. Когда ее ноги коснулись грязи, что-то неуловимо изменилось. Вода в мутной луже стала прозрачной и чистой, вязкая жижжа подсохла и почти не испачкала ни ног Мольвири, ни ее обуви. Пока эти мелочи замечал только Эдрик, но он понимал, что рано или поздно их заметят и другие. Она и так привлекала слишком много внимания. Она казалась дыханием надежды и юности — здесь, среди обычного, серого, будничного, и подчас уродливого мира.
Слуги оглядывались на нее, стражники переговаривались на посту у ворот, кивая на нее, а по деревянной лестнице со стены уже спускался упитанный сержант с усами и короткой бородкой. За ним следовал худощавый юнец. Эти двое пересекли двор, при том юнец пялился, не отрывая глаз, на богиню, а упитанный мужчина взглянул на нее лишь пару раз, сосредоточив свое внимание на поджидавшем его Эдрике.
— Это... ты? — Спросил он, подходя ближе и с прищуром вглядываясь в лицо Эдрика.
— Порядом ты растолстел, Рейдаф, за последние семь лет, — вместо ответа произнес бессмертный.
— Некому было гонять, — хмыкнул Рейдаф и протянул руку, которую Эдрик пожал, усмехнувшись в ответ: семь лет назад он некоторое время занимал в замке Айдеф должность военного инструктора, и Рейдаф был одним из тех, кого он тренировал.
— Значит, ты жив. — Констатировал сержант. — А что случилось...
— Я все расскажу, — перебил его Эдрик. — Но сначала — хозяину замка. Кто тут сейчас заправляет? Ховард?
Рейдаф покачал головой.
— Он погиб через год после того, как сгинул старый герцог. Пираты... — Солдат помолчал. — Лорд Эдар дал им отпор и защищал остров, пока не прибыл младший с острова Шеварт, Гэйбар.
— У Ульфила был еще один сын? Не знал. — После короткой паузы Эдрик произнес:
— Мне нужно поговорить с ним. Рассказать об отце.
— Хорошо, это можно устроить, — кивнул Рейдаф. Бросил взгляд на Мольвири. — А это...?
— Моя... — Эдрик собиравшийся было назвать Мольвири своей сестрой, прикусил язык. Если он скажет так, ее поместят на женскую половину дома, а там быстро раскроется, кто она такая. Поэтому он сказал нечто иное, заработав ревнивый взгляд от юнца, восхищенно разглядывавшего богиню, и изумленный — от самой Мольвири. — Это моя жена, Мальварин.
Он слегка изменил ее имя, потому что давать своим детям имена богов люди не осмеливались, и назови он ее настоящее имя, Мольвири привлекла бы к себе еще больше внимания.
— Красивая... — Сказал сержант и, слегка поклонившись, представился:
— Рейдаф Первельт, сударыня, так меня зовут.
Чувствуя, что от нее ждут какой-то реакции, богиня стрельнула взглядом в Эдрика, тот чуть покачал головой, и она промолчала. Так и не дождавшись ни «будем знакомы», ни «мне очень приятно», сержант вздохнул еще раз и повел Эдрика и его супругу в центральную башню.
***
Рейдаф поговорил с одним из помошников сенешаля, тот ушел, обещав доложить его светлости о новоприбывших. Вскоре Эдрика и Мольвири пригласили в трапезную.
Молодой герцог сидел за длинным столом, изогнутым в виде буквы «П». Рост выше среднего, длинные вьющиеся волосы, серые глаза; белая рубашка с кружевами и темный камзол, росшитый золотом. Слева от Гэйбара сидела его жена Эльза, растерявшая большую часть своей привлекательности за время беременности, но все еще миловидная. Слева и справа расположились придворные, у выхода из зала стояли стражники. Эдрик поклонился; Мольвири же, не обученная людским обычаям осталась неподвижна, с любопытством разглядывая все, что ее окружало. Старый половичок под ее ножкой сам собой незаметно избавился от прорех, обрел такой же цвет, ярость и четкость рисунка, как и в тот день, когда его только что сшили.
Придворные смотрели на Мольвири не отрывая глаз; герцог прищурился, разглядывая девушку, затем перевел взгляд на Эдрика.
— Мне сказали, что вы были с отцом, когда он уплыл в Скальфальтар искать бессмертия в Обсидиановой Башне, — произнес хозяин замка; голос его звучал мелодично. — Это правда?
— Да, это так. — Подтвердил Эдрик. — Сожалею, но я не смог защитить его.
— Как он погиб?
Правдивый ответ «от голода» вызывал бы в дальнейшем законный вопрос о том, как выжить в камерах Обсидиановой Башни удалось самому Эдрику, поэтому он солгал:
— Его растерзал магический Страж, оставленный в Башне ее хозяином Фрембергом Либергхамом.
— Но вы выжили?
— Совместными усилиями нам удалось убить Стража, хотя большая часть отряда и погибла при этом.
Еще одна ложь. Усилия спутников Эдрика не имели никакого значения, да и ему самому пришлось постараться, чтобы одолеть эту тварь. Жизнь герцогу он тогда спас — не зная еще, что вместо быстрой смерти от пламени Стража обрекает его на мучительную смерть от голода и жажды внутри камеры из живого обсидиана.
— Совместными усилиями? — Гэйбар приподнял бровь. — Значит, вы не единственный выживший?
— Скорее всего, единственный. Во всяком случае, о судьбе прочих пленников мне ничего неизвестно.
И опять ложь. Стоит только вступить на эту скользкую дорожку...
— А как вам удалось выбраться оттуда?
— Спустя семь лет заточения меня отпустил хозяин Башни.
Гэйбар взболтнул вино в чаше и вздохнул. Вновь быстро посмотрел на Мольвири. Нахмурился, заметив, что слуги перестали накрывать на стол, а вместо этого столпились у дверей, пялясь на гостью.
— Позволю себе осведомиться — с какой целью вы прибыли в замок Айдеф?
— Сообщить вам все то, что я только что рассказал вам, милорд.
— А девушка с вами... — Гэйбар показал глазами на Мольвири. — Кто она?
— Моя жена, Мальварин Мардельт. — Спокойно ответил Эдрик.
Мольвири посмотрела на герцога и улыбнулась. Оконные стекла в зале сделались чище, а пламя в факелах перестало чадить — но и этих перемен никто не заметил. Однако, впечатление, которое она производила, было настолько сильно, что никого не покоробила ее вопиющая невежливость — она вновь не поклонилась и не стала приветствовать хозяина замка.
Герцог судорожно вздохнул, затем с трудом перевел взгляд на свою жену. В последнее время она стала раздражать его, к тому же у них давно не было близости; но сейчас он ощутил, как копоть, день за днем покрывавшая его сердце, вдруг оказалась смыта. В груди защемило, он ощутил прилив нежности и теплоты. Он прикоснулся к руке Эльзы, затем бережно положил ладонь на ее круглый живот.
Когда он снова обернулся к гостям, то уже мог смотреть на Мольвири спокойно. Эта девушка производила наистраннейшее впечатление, но безумных мыслей о том, что в зал явилась подлинная любовь всей его жизни, о которой он не знал ничего до тех пор, пока не увидел — более не появлялось.
— Вы можете гостить здесь сколько хотите, — сказал он обоим, касаясь кончиками пальцев тонких пальцев жены. — Я велю сенешалю подыскать вам подходящие покои. А сейчас, прошу вас — присоединитесь к нашему ужину.
— Благодарю вас, ваша светлость, — Эдрик опять коротко поклонился, и Мольвири опять не последовала его примеру.
Они заняли два ближайших свободных места. Справа от Мольвири оказался молодой рыцарь, который сначала побледнел, а затем густо покраснел, но за все время ужина так и не нашел в себе смелости заговорить с соседкой.
Распорядитель слуг опомнился и, щедро раздавая подзатыльники, погнал своих подручных на кухню.
— Господин Эдрик, — произнес молодой герцог. — К какому роду вы принадлежите? Я никогда не слышал о семье Мардельт.
— Я не с Архипелага, — сказал Эдрик, накладывая грибы с кусочками жаренного мяса в тарелку, которую они, согласно местным обычаям, должны были делить вместе с Мольвири. — Вырос в Ильсильваре, куда моя семья переехала из Хальстальфара. Я был простым наемником, когда пришел в Айдеф на службу вашему отцу. Милорд Ульфил сделал меня военным инструктором, а затем произвел в рыцари.