Он не стесняется в средствах — призывает Плод Иссохшей Молнии, дерево которых принадлежит Лунному Князю Цадиафо. Это магия высшего порядка, основанная на прямом использовании божественных атрибутов, дарованных первыми Детьми Светил последующим поколениям бессмертных. Я могу призвать аналогичную силу, чтобы отразить удар, но в этом случае крепости, где мы находимся, придет конец, и пострадает немало людей. Подобный исход не входит в мои планы, и поэтому, когда Иссохшая Молния покидает Плод, я называю призванную Элгаром силу ее Именами, обретаю над ней власть и завершаю заклятье Именем Пути. Молния, наполненная колоссальной разрушительной мощью, тает в воздухе, уходя в один из пустынных миров по соседству с миром людей. Не давая Элгару выкинуть еще какую-нибудь глупость, я выращиваю дымное щупальце из своего живота, насаживаю на него бессмертного как бабочку на иглу, насыщаю ядом и поднимаю в воздух, присоединяя к четырем другим тушкам, болтающимся между полом и потолком.
И после того, как я проделываю все это, за моей спиной раздается голос — низкий, холодный и лишенный всяких эмоций, совершенно непохожий на легкомысленный тенор короля Энкледа:
— Что за бестолковое выступление? Зачем ты лишил их сознания? Так они ничего не увидят и не поймут. Приведи их в чувство.
Улыбаясь, я поворачиваюсь, развожу руками и даже слегка приседаю в поклоне.
— Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель, — не скрывая иронии, говорю я своему брату.
Он не понимает шутки. У него плохо с чувством юмора с тех пор, как его силу извратили много тысячелетий тому назад, сбросив с небес, где он некоторое время успешно притворялся благочестивым, верным Золотому Светилу, созданием.
Я ввожу в тела пленников новую порцию яда, которая входит в химическую реакцию с ядом, уже содержащимся в них. Четверо смертных и один бессмертный приходят в себя, их сознания ясны и чисты как никогда, но ни магия, ни собственные мышцы им по-прежнему неподвластны.
— Великолепно, Гхадабайн, — говорит король своим легкомысленным, немного скучающим, высоким голосом. — А теперь отпусти их и уходи до тех пор, пока я тебя снова не позову.
Пять тел опускаются на пол, я вливаю в них толику нового яда, предназначенного стать противоядием отраве, которой я наполнил их раньше, изымаю из тел дымные щупальца и ухожу вниз, в Сферы, населенные демонами, в Нижние Миры.
***
— ...Прошу прощения, господа Магистры, — произнес Энклед, совершая легкий галантный поклон. — Надеюсь, эта демонстрация не оскорбила вас. Но, право, что мне еще оставалось делать? Вы сомневались в моих словах относительно силы этого демона и моей власти над ним — как еще я мог убедить вас в том и в другом?
Магистры не ответили. Хотя уже ничто на них не влияло, память о переживаниях боли, бессилия, мерзкого тошнотворного ощущения, охватывающего все тело, еще была слишком сильна. Тарго тяжело дышал, опираясь на стол; Тидольф был бледен как смерть; Огинейз сидел на полу и пытался вернуть себе полный контроль над функциями физического, жизненного и магического тел; Лейнар, держась за живот, блевал в углу; Элгар медитировал, закрыв глаза.
— Что это... за тварь? — Кое-как отдышавшись, спросил Тарго.
— Хороший... вопрос... — Лейнар несколько раз сплюнул, избавляясь от мерзкого вкуса во рту, и вытер губы кружевным платком. — Элгар, вы долго против него продержались?
— Сколько же, сколько и вы, — негромко ответил бессмертный.
— Что же это такое? — Тидольф холодно посмотрел на короля. — Один из Темных Князей?
Энклед рассмеялся.
— Не думаю, что Темный Князь станет служить какому-то смертному, — солгал он, не произнеся ни слова лжи.
Магистры молчали, и напряжение по-прежнему витало в воздухе, и поэтому король заговорил вновь. Теперь он просто лгал, уже не прикрываясь правдой:
— Мне представляется верным то, что я прочел в записях Майдкана и то, что это... существо... само рассказало о себе. Это бессмертный третьего поколения, чья сила соответствует венцу в одной из трех нижних рук Картваила — бессмертный древний и могущественный, приближенный одного из Темных Князей. А точнее — Княгини: сила Гхадабайна, как вы видели, тесно связана с ядами. Разумно предположить, что это – один из фаворитов Отравительницы.
— Предположить? — Приподнял бровь Элгар. — Почему вы не спросите у него прямо?
— Он еще не вполне... понятлив, — ответил король. — Мир людей ему внове и наши способы беседы... наш язык и система понятий... не всегда еще даются ему. Он ведь столько тысяч лет провел в заточении...
— Позвольте спросить, сир, — подал голос Тидольф Алкертур. — Имея под своей властью такую силу — зачем вам нужны мы?
— Это же очевидно, — пожал плечами король. — Демоны умеют разрушать, но они плохо годятся для того, чтобы контролировать и сохранять в целости завоеванное. Я не хочу оставлять от Ильсильвара выжженную пустыню. Кроме того, для успешной кампании одного воина — пусть даже и непобедимого — недостаточно. Нужно ударить по Ильсильвару с разных сторон — и на кого я еще смогу положиться в этом деле, как не на вас?
— Когда вы планируете выступить, сир?
— Самое позднее — через месяц.
— Так скоро? — Тидольф приподнял бровь. — Подготовка такой кампании займет много времени...
— Я не хочу медлить. Не тещусь иллюзиями, что враг останется в неведенье о наших приготовлениях. Значит, чем дольше готовиться будем мы — тем больше времени на подготовку будет у ильсов. Кроме того, скоро зима. Нужно выступить до того, как берега пролива замерзнут.
— За месяц мы не найдем достаточного количества кораблей. — Подал голос Огинейз.
— Значит, имеющиеся корабли сделают несколько рейсов.
— Не успеют. Зима.
— Перевезут столько, сколько успеют.
Магистры переглянулись.
— Атаковать Ильсивар без надлежащей подготовки, в спешке — это безумие, — сухо произнес Элгар. — Бросать вызов организации, состоящей из нескольких десятков бессмертных, полагаясь только на одного демона, происхождение и верность которого по-прежнему остаются под вопросом — это безумие вдвойне. Мой Орден в этом участвовать не будет. Мы клялись в верности, а не в том, что будем поддерживать любую авантюру, которая только взбредет в голову потомку Катольда!
Энклед прищурился.
— Осторожнее, сир. Право говорить свободно не означает права оскорблять короля.
Элгар сжал губы и ничего не ответил. Энклед бросил беглый взгляд на остальных. Они не были настроены так же решительно, как глава Полумесяца, но чувствовалось, что в случае прямого конфликта поддержат бессмертного, а не монарха. Они слишком привыкли к тому, что здесь, на Эн-Тике, именно пять Орденов являлись самой могущественной силой, подчиненной короне лишь номинально, и даже продемонстрированная несколько минут назад мощь Гхадабайна не была достаточной, чтобы их в этом переубедить. Продолжать давить сейчас было бы ошибкой.
— Я полагаю, на сегодня мы уже достаточно поговорили, — сказал Энклед. — Я понимаю, вам требуется время, чтобы все обдумать. Обсудите услышанное и увиденное со своими кардиналами. Но знайте: этот поход будет предпринят с вашей помощью или без нее. Отомстить за унизительное поражение, завоевать славу и земли — или же прослыть трусами и изменниками, решать вам. Благодарю за беседу, господа.
Он двинулся к выходу из залы, легко улыбаясь и зная, что как только закроется дверь за его спиной, в его адрес прозвучит немало нелестных эпитетов, а все его косточки будут перемыты самым тщательным образом. Но уже через несколько шагов Энклед перестал улыбаться. Атфитрит путал все карты. С ним нужно было что-то делать.
***
Элгар Атфитрит, лунный бессмертный, посвященный Древа Иссохшей Молнии и Лабиринта Безысходности, устало откинулся в кресле. Был поздний вечер. Оруженосец Магистра, Катаус Фейн, приготовил своему господину горячее вино. Элгар пригубил вино, отослал Катауса и тяжело вздохнул. Отвратительный, длинный день, заполненный неприятными сюрпризами, долгими спорами и дурными предчувствиями. Король Эн-Тике сошел с ума и связался с демонами. Он грезит завоеваниями, не понимая, что сам слишком слаб, чтобы быть чем-то большим, чем пешкой в чужой игре. Энклед обречен, но плохо то, что он тащит на дно вместе с собой Ордена и весь остров. Уничтожить Школу Железного Листа? Как бы ни был силен Гхадабайн, это невозможно. Кроме того, Элгар отчасти сочувствовал целям тайного ильсильварского ордена смертных и бессмертных, поставивших своей задачей освободить человечество от рабства Темным и Светлым Князьям. Из-за бисуритов религии боги обрели огромную власть, но образовавшаяся связь имеет и иное свойство: если теперь вера в миродержцев иссякнет, они станут слабее, чем были до того, как связали себя с человечеством. И если это произойдет, оковы, некогда наложенные Солнцем на силу Серебряной Госпожи и ее детей, Лунных Князяй, ослабнут, и они сумеют вырваться из темницы. Поэтому, даже будь уничтожение Школы возможно, Элгар не пошел бы в этот поход за своим королем. Впрочем, в полной мере «своими королями» правителей Эн-Тике Элгар Атфитрит никогда всерьез не считал — не смотря на то, что, как и остальные Магистры, приносил клятву верности каждому из них после Катольда. Кто ему эти короли? Бабочки-однодневки перед лицом бессмертного...