Я положила свою руку в его ладонь, надеясь передать ему немного своей энергии. Пальцы дернулись, но тут же снова застыли. Его когда-то теплые руки теперь были безжизненно холодными, словно трон высасывал из него все.
Я сожалела о том, что только больше расстроила его. Придвинувшись ближе, я тихо произнесла:
- Я люблю вас, господин Левиафан, - осторожно прикоснувшись губами к его холодному мизинцу. Я ждала, но ответа не было. Кажется, он заснул. Как же он может спать в рубашке? Она же изомнется.
Преодолевая притяжение кровати, я заставила себя приподняться и начать расстегивать пуговицы на его рубашке. Но не успела я приблизить руку к его груди, как ледяные пальцы сомкнулись на моем запястье, а из темноты блеснул настороженный взгляд. Принял меня спросонья за убийцу? Я попыталась осторожно достать руку, пока он окончательно не проснулся, но он тут же резко перевернулся, протащив меня по кровати.
Через несколько секунд он узнал меня. Сознание вернулось к нему вместе с усталостью. Он оперся на локоть и подпер голову, закрывая часть лица.
- Что ты делаешь? - вяло спросил он.
- Хотела снять рубашку, чтобы она не помялась, - бодро ответила я.
- А... - некоторое время он переваривал информацию. - Хорошо.
Он снова оперся на ладони, давая мне возможность расстегнуть рубашку. Затем он оттолкнулся, вставая на колени, и сбросил ее сам. После этого обессиленно повалился на кровать, выдохнув сдавленное: «Спасибо», снова засыпая. Так начался первый день турнира.
Часть 8. Я не отдам тебя.
Проснулась я рано утром, от прикосновений короля. Он гладил мои волосы. Не подумав, я сразу открыла глаза, удивленно смотря на него. Он накручивал мои волосы на свои пальцы, задумчиво глядя на меня и подперев голову рукой. Пока он не заметил моего пробуждения, я начала вглядываться в его лицо. Никогда раньше он не уделял мне столько внимания утром, сразу убегая по своим делам или в библиотеку.
Теперь, когда было светло, я заметила, как его шею по-прежнему стискивает мой волос. Как же давно это было. При воспоминание об этом, в виске проснулась тупая боль, глаза увлажнились и воспоминания захлестнула кровь. Сморгнув эти воспоминания, я заметила, что Лев, как будто неосознанно, кусает губы. А так как на половину он ничего делать не может неосознанно, в уголках его губ скапливалась кровь.
Через несколько секунд он заметил, что я проснулась.
- Еще рано, спи, - тихо произнес он. Продолжая автоматически гладить мои волосы. Я прикоснулась рукой к его щеке, желая разбудить его.
- Ты беспокоишься? - так же тихо спросила я. Он положил свою кисть на мою руку и начал тереться об нее щекой.
- С чего ты взяла? - невозмутимо отреагировал он. Кажется, он все еще действует на автомате. По его подбородку потекла струйка крови, но он даже не заметил этого. Я достала руку из-под его, и пальцем собрала каплю крови, готовящуюся оторваться от его кожи. Он непонимающе смотрел на мой палец, потом сморгнул, словно поняв, что я от него хочу, и слизнул каплю.
В этот момент я вспомнила о голодном звере, который проснется от запаха крови. Мое сердце застучало чаще. Не стоит видеть всего этого королю, но он, конечно же, не знал о моих мыслях. Однако, кажется, вкус его крови немного отрезвил его. Потому что он начал собирать ее пальцами. Но вместо того, чтобы успокоиться, он снова начал рисовать пальцем на моем лице, на этот раз что-то другое.
Одновременно с этим я почувствовала, как кровать содрогнулась под весом пса. Я замерла. Он развалился рядом и начал скрести мою спину, требуя внимания. Я старалась игнорировать его и не шевелиться. Его движения внезапно затихли, а через секунду он уже кусал мое ухо.
- Не игнорируй меня! - обиженно начал ворчать пес. Я начала отмахиваться от него, но он лишь начал кусать руку. Лев с удивлением посмотрел на собаку. Апостол усмехнулся, заметив его взгляд. Его странное поведение, обостряемое голодом, пугало меня. - Что, завидуешь? - с вызовом спросил он, собирая меня в охапку и притягивая к себе. Лев непонимающе смотрел на него. - Ты слишком осторожен, - тихо произнес он, перехватив мою руку и начиная слизывать кровь с моей щеки. На секунду в глазах короля вспыхнул гнев, но затем потух в воспоминаниях о том, что зверь не станет ему подчиняться, а побороть его не получится. Я пыталась увернуться от плоского собачьего языка, опираясь на руку Апостола. Лев резко сел.
- Она принадлежит мне, - твердо и холодно произнес он. Пес скосил на него желтый глаз и, сплюнув кровь, тоже сел, притягивая меня и заставляя тоже сесть.
- Твоя отравленная кровь больше не нужна ей. Теперь я защищаю ее, - так же твердо, но игриво произнес он, продолжая дразнить короля. Лев вздрогнул. Я должна была сделать что-то, чтобы защитить господина от моего пса.