— В смысле?!
— Ты очень скромный бог, Александер… Люди сами придумали себе способы поклонения тебе… Ты просто завещал им: «Помните обо мне и молитесь мне, большего не надо»… Это уж они сами раздули… Храмы… Жрецы… Пожертвования…
— Яяясненько. Спасибо.
Что же это выходит? Религия имени меня еще и такая тривиальная? Думаю, плюсы в этом есть, точнее были. К примеру, я не должен был регулярно творить чудес для подержания веры или лично благословлять выдающихся паладинов, если таковые и были, однако теперь стоит задуматься о создании нормальной церковной структуры.
А пока я думал о великом, камень, что так незаметно прикрывал тайных ход, начал шевелится.
— По местам! Луки наизготовку! — гаркнули мы одновременно с Ортоном. Не думаю, что под землей такая хорошая слышимость, так что шептать и скрываться смысла нет.
Когда моё засадное воинство уже вполне было готово ко встрече, камень сдвинулся со своего места окончательно. Из прохода выходили они.
Первые из них прикрывали глаза руками и сильно щурились, с ними была лошадь, глаза у неё были завязаны. Значит готовились к рейдам, причем скорее ночным.
Вот первый десяток, и пяток лошадок с ними, второй… Хмм, интересно… Третий… Оооочень интересно.
— Товарищи дружинники! Вы окружены! Бросайте оружие и сдавайтесь! — выкрикнул я и две стрелы ввозились около зазевавшихся вояк у входа.
Я ожидал чего угодно, от того что они пошлют меня матом и умрут с «честью» в бою, до того что все они резко окажутся клонами Рембо, но того что они послушаются меня и начнут махать белым флагом… Это неожиданно.
— Мы сдаемся! — сказал, видно главный из них и чем-то щелкнул, что камень стал обратно и… БАБААААХ!
Да-да. Конкретно БАБААААХ! Произошел взрыв, где-то под землей, такой мощный, что я начал опасаться второго Раскола. Дружинники как нестранно выглядели такими же озадаченными, как и я.
— Сучий Хофф! Даже шанса отступить нам не дал! Гнида!
— Ааааа, я оглох!
— Тросточки у вас не найдется?
Теперь я внимательнее пригляделся к моим пленным. Сирые и убогие, иначе их не назвать. Многие хромали, у нескольких не было рук, большинство и вовсе были пенсионного возраста. С лошадьми ситуация не лучше, хромые и больные, как и их хозяева.
— Вас отправили на убой? — спросил я у главного.
— А то! Половина калек, половина стариков, барон сказал, что убьет нас в любом случае, как бесполезных, а так у нас есть шанс отвоевать своё место под солнцем, если мы как следует повеселимся у вас в тылу.
— Прекрасно, что же мне с вами делать?
— Не вели казнить, вели слово молвить. — не нравится мне с какой ехидностью он это сказал.
— Слушаю.
— Барон пришлет к вам гонца через неделю, но я скажу его послание раньше. Он призывает Вечную Зиму.
Не знаю точно, что это, явно что-то плохое, но от этих слов глаза у Ортона расширились и, по-моему, у него задрожали руки.
— Очень интересно. Всех связать и подготовить к переходу, истощенных накормить и напоить. Расскажешь по пути что это и с чем его едят.
Барон плохой. Барон очень плохой. Барон-контрацептив. Барон просто самый яркий представитель нетрадиционной сексуальной ориентации на этом осколке. Некрасивищный, незаконнорожденный, куртизанский представитель нетрадиционной сексуальной ориентации.
Даже сил не осталось как следует его обматерить.
А я хотел. Весь путь обратно в Камышанку думал, как бы получше его назвать, ничего круче вышесказанного в божественный кочан не пришло. Обидно.
История бывшего командира отряда справила на меня большое впечатление.
Хофф, совокуплял его медь, действительно захотел оставить в своём замке золотую сотню, лучших из оставшихся бойцов. Собрал отряд из остальных и отправил на самоубийственную миссию, еще и отрезал им путь к отступлению. Кстати он подозревал, что в его дружине есть лазутчики и те немногие из здоровых в этом отряде были его подозреваемыми, среди них был и племянник Силика.
Прекрасно. Он лишил меня единственного шпиона в их стане. Уничтожил ход в замок. Наградил меня тремя десятками в разной степени небоеспособных людей. Умница. Ничего не скажешь. Я сделал бы также.
Но самое крутое он припас. Если бы мы еще просто перебили их, то не узнали бы о том, что он готовит, благо Фарин, главный среди этих тридцати, подслушал о его надеждах на один мощный магический ритуал.
В Камышанке нас встречали радостно, наш вид располагал. Множество пленных и ни одной царапины на нас самих.
Я распорядился расширить лагерь для наших гостей, им было бы слишком тесно при таком количестве. А сам пошел на собрание старост.