- Хотите повторить его траекторию или через дверь выйдете? - вежливо поинтересовался Боггет. Мы предпочли оставить его одного как можно скорее.
- Что это с ним? - спросил Тим, когда мы вышли из гостиницы. Щенок трусил рядом с ним. - Не ожидал, что выбор твоего оружия так важен для него.
- Дело не в этом. Смотри.
Я переслал Тиму письмо со всеми данными, собранными для Боггета. Лэнди отправил мне копию, поскольку я был заинтересованным лицом. Письмо было очень большое и представляло собой разрозненные куски информации и иллюстраций, которые сопровождались отзывами и комментариями других игроков, зачастую переходившими в жаркие споры или свободное общение. И что-то мне подсказывало, что эти отзывы и комментарии интересовали нашего наставника едва ли не больше, чем основные описания предметов. Ведь это были голоса людей из его мира. Неудивительно, что Боггет вцепился в них так жадно. В них - и в самого Лэнди. Правда, кое-что удивляло меня: если Боггет так тосковал по общению, почему он сам не сблизился с кем-нибудь из игроков? Здесь же это было проще простого.
Тим понимающе кивнул.
- Интересно, а мы можем для него что-нибудь сделать?
- Пока не знаю, - уклончиво ответил я. У меня была одна мысль на этот счет, я обдумывал ее с тех самых пор, как увидел глазами Лэнди бой между Смугляком и Сынком. Но говорить и, если уж честно, даже всерьез размышлять об этом было еще слишком рано.
Фестиваль кузнечного мастерства проходил на центральной городской площади, которая по этому случаю была украшена флажками и гирляндами из бумажных цветов. Здесь было шумно: повсюду сновали игроки, кричали зазывалы и торговцы, раздавались удары кузнечных молотов и лязг оружия. Площадь казалась совсем небольшой, но было ясно: чтобы обойти ее теперь, понадобится немало времени.
Для начала мы направились к подмосткам, на которых игроки-кузнецы демонстрировали оружие, созданное своими руками. Одно было чуднее другого: топор с лезвием в виде кривых солнечных лучей и полумесяцами вдоль длинной рукоятки, что-то вроде сдвоенного серпа, лезвия которого были способны одновременно раздвигаться в разные стороны, копье с наконечником в виде изящного букета цветов, стебли которых срастались в острие. Больше всего было мечей и топоров. Обычного размера и огромные, цельные и покрытые отверстиями, гладкие и с гравировкой, все они представляли собой результат буйства фантазии. Игроки красовались со своими творениями.
- Это оружие нового поколения! - смело заявлял игрок в очках с толстыми круглыми линзами. В руке у него было что-то вроде метлы с металлическими лезвиями вместо прутьев, к рукояти была приделана цепь с гирькой. - Я назвал его «Святое очищение». Никто не устоит перед «Святым очищением»!..
Описания предметов были открыты, и, читая их, я довольно быстро понял, что это не столько боевое, сколько художественное оружие. Характеристики были весьма скромными. Но ведь кто-то, заметив привлекательную форму, вполне мог попытаться улучшить содержание, и какое-нибудь из этого причудливого оружия вроде топора с тремя лезвиями или скрученного спиралью меча в будущем могло стать по-настоящему смертоносным.
- Пожалуйста, возьмите! - к нам подошла девушка с большой корзиной, в которой лежали голубые бантики. Можно было взять один из них и прикрепить к костюму игрока, оружие которого понравилось больше всего. Игрок, набравший больше всего бантиков, должен был получить какой-то приз.
Потолкавшись по ряду лотков, на которых продавали всевозможные кованые изделия - от мечей и доспехов до изящных брошей и шпилек - мы направились к палатке, где рослая смуглая женщина-игрок с роскошной копной рыжих волос прямо на глазах зрителей обрабатывала кусок металла. На женщине был кожаный передник, надетый поверх расклешенной кожаной юбки и лифа, который был не шире полоски кожи, перетягивающей ее лоб. Женщину звали Лагда Вирд, была она мастером-ковалем сто восемнадцатого уровня и соответствующей комплекции. Не отрываясь от работы, она давала пояснения:
- Кованый клинок по остроте никогда не сравнится с прокатным. Все дело в обработке металла. На станке металл просто раскатывают в пластинку нужной толщины, а потом затачивают. При ковке из металла выбивают дурь - эй, не ржать! «Дурью» называют окалину, которая образуется при плавке. А еще ковка убирает пузырьки воздуха и трещины. И структура металла становится другой. Когда металл льют, в нем образуется что-то вроде комочков, зерен. При ковке эти комочки размельчаются, металл становится плотнее. Но слишком плотным он быть не должен, иначе клинок сломается. Кстати, прокатный клинок из-за этого сломать довольно трудно - он слишком мягкий.