— Господин… — я отчаянно вспоминал фамилию Селейны (будем надеяться, это ее отец). -…Гилмур! Господин Гилмур, пожалуйста! Нужна ваша помощь!
Лицо, подсвеченное масляным светильником, сморщилось.
— Ты еще кто… Чего тебе надо?
— Я Сэм, я учусь вместе с Селейной! Господин Гилмур, пожалуйста, помогите! Здесь человек, он тяжело ранен! А Вы… — я старательно собрал ту немногую силу, которой обладал, и втолкнул ее в слова, — Вы можете ему помочь! Пожалуйста!
В отличие от Риды, я не имел к магии ровным счетом никакой предрасположенности. Полтора заклятья, которые мне давались, были поисковыми и помочь мне сейчас никак не могли. Но то ли повлиять на волю цирюльника мне все-таки удалось, то ли в нем проснулось чувство профессионального долга…
— Сейчас спущусь, — хмуро ответил он и исчез в окне.
Я почти слышал, как он натягивает штаны поверх исподнего, как скрипит лестница под его тяжелыми шагами… Едва дверь лавки открылась и цирюльник с фонарем в руке показался на пороге, я бросился назад, к всаднику.
— Сюда, господин Гилмур! Сюда, скорее!
Незнакомец был пока жив. Арси стоял над ним, отупело глядя на распростертое у его ног тело. Гилмур с тяжеловатой торопливостью подоспел, склонился, а потом и вовсе встал на колени, поставил фонарь рядом. Осторожно он приподнял полу плаща.
— Мать моя женщина…
Незнакомец был светловолосым мужчиной лет тридцати или чуть больше. Грудь его была сплошь колотые раны. Я с первого взгляда насчитал шесть. Всадник потерял много крови, но был жив — упрямо, уверенно жив. Возможно, раны были неглубокими…
— Вот что, — сказал цирюльник. — Перенесем-ка его ко мне. Беритесь здесь.
Мы перенесли раненого на его собственном плаще. Едва мы оказались в лавке, Гилмур, не меняя хмурого выражения на лице, зажег больше света.
— Дора, Дора! Вставай, ты нужна мне! Дора!!!
Послышалась какая-то возня, потом грохот — что-то жестяное упало и покатилось по полу. Не то причитая, не то чертыхаясь, в шали и застиранной нижней юбке поверх ночной сорочки из каморки выкатилась старушка с заспанным лицом — вероятно, кухарка или экономка господина Гилмура. Вместе они занялись раненым. Цирюльник четко говорил, что делать. Моя помощь им была как будто не нужна. Я взглянул на Арси — тот медленно трезвел. Но на картину, разворачивающуюся перед его глазами, он смотрел все еще осоловело, и я боялся, что его может стошнить.
Заскрипела лестница, ведущая со второго этажа. Я оглянулся. Одетая в темное домашнее платье, вниз спускалась Селейна. Ее темная коса была слегка растрепана.
— Что здесь происходит? — тихо спросила Селейна.
— Раненого принесли, — коротко ответил Гилмур.
— Моя помощь нужна?
— Нет. Ступай к себе.
— Хорошо, — сказала Селейна. С отцом они разговаривали спокойно, буднично, как будто бы такие ситуации были в их семье обычным делом. Она уже стала поворачиваться, чтобы вернуться к себе, как ее ленивый взгляд упал на меня.
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Потом она перевела взгляд на Арси (тот зажимал рот слегка подрагивающей ладонью, глаза у него были странно расширены), после чего снова посмотрела на меня.
— Может, сообщишь страже, что произошло? — наконец спросила она. — Раз уж ты здесь…
— Хорошо, — согласился я. — А ты не могла бы завести лошадь в ваше подворье? Она там, на улице. Если тебе не трудно…
Странный это был обмен любезностями.
Не дожидаясь ответа Селейны, я вышел из лавки и поспешил назад, к храмовой площади, где можно было встретить отряд стражи, патрулирующий улицы. Если я не встречу их по пути, отправлюсь прямо на городскую заставу. Но не успел я добежать и до угла, как резкая пронзительная боль сдавила виски, перед глазами на мгновение все почернело, и внутри головы я отчетливо услышал:
— Под седлом. Слева. Фирриган. Срочно!..
Последнее слово прозвучало с эхом, повторилось несколько раз. Потом боль отступила и исчезла, тьма развеялась. Я тряхнул головой. «Кажется, все в порядке», — подумал я. И тут же с досадой понял, что, выбравшись из одной передряги, умудрился почти сразу же ввязаться в другую. Но отступать было некуда: скройся я сейчас, меня, если в этом возникнет необходимость, все равно найдут. Возвращаться к цирюльнику я не был намерен: сначала стража, потом все остальное. Но, стоило мне сделать пару шагов, как я понял, что ни до какой стражи я не дойду. Сила, чужая немалая сила стояла у меня на пути. Я чувствовал, что сейчас сяду прямо на брусчатку и расплачусь — ненавижу, ненавижу такую магию! Даром что сам пытался ей учиться, а все равно до сих пор не умел сопротивляться и мало-мальскому воздействию на силу воли! Все без толку! Даже просто не подчиниться я мог: сила давила, тянула, размазывала… Повинуясь ей, я поплелся обратно, к цирюльне.