Владыки и те исчезали

Ольбик Александр Владыки и те исчезали

Ольбик Александр Степанович

Владыки и те исчезали

Любовь к свободе -- это любовь к людям,

любовь к власти -- это себялюбие.

Уильям Хэзлитт

В каком-то смысле имя Александра Ольбика, в глазах некоторых русских, имеет одиозный оттенок. Его даже называют "крестным отцом" Ельцина: в 1988 году этот журналист первым взял у будущего президента России интервью, которое перепечатали сотни изданий и озвучили многие зарубежные радиоголоса. Но то было на волне всеобщего сумасшествия с гласностью, когда каждое "новое слово" ложилось в строку перестройки, создавало прецедент, ведущий к дальнейшему расширению рамок дозволенного. Но как показала жизнь, не единым словом жив человек, ему бы к этому еще элементарный материальный достаток, свой теплый угол, в котором он может коротать дни, без риска быть оттуда изгнанным, и немного понимания со стороны тех, кто пишет "уставы" жизни...

Первая книга, которую Ольбик опубликовал, тоже связана с именем Ельцина: в ней были напечатаны интервью с известными писателями (Чингизом Айтматовым, Евгением Евтушенко, Даниилом Граниным, Анатолием Приставкиным и др.), учеными (с профессором Татьяной Заславской), политическими деятелями (две первых беседы с Борисом Ельциным, председателем НФЛ Дайнисом Ивансом) и другими общественно "раскрученными" перестройщиками. Книга, выпущенная издательством "Авотс", так и называлась "Что за поворотом?" А за "поворотом" оказалось не совсем то, на что тогда так надеялись...И говорю я это отнюдь не в упрек своему собеседнику (бывшему члену Народного фронта Латвии), ибо то, что тогда происходило, было не временным поветрием, а историческим процессом. Многие свято верили, что за свободой слова придут равенство между людьми, наступит атмосфера доверия, материальное благоустройство возьмет верх над бытовыми лишениями. И исходили из того, что маленькую страну легче обустроить, сплотить ее население, а значит, проще найти путь к процветанию...

В 1990 году Ольбик выпустил свою первую художественную книгу "Дикие пчелы на солнечном берегу", которая, впрочем, не принесла ему ни особых денег, ни славы. В республике во всю уже галопировала инфляция и все стежки-дорожки, ведущие в книжные магазины, на глазах зарастали травой забвения... Возможно, при другом раскладе для него, как писателя, все могло бы сложиться иначе. Но для этого нужны были читатели, их реакция, нужен был вдумчивый рецензент, который, возможно, сказал бы свое компетентное слово... Впрочем, один человек, прочтя его "Пчелы", все же написал рецензию, в которой были такие слова: "После книг Василя Быкова -- это самая интересная повесть, которую мне удалось прочитать на тему войны..." Эти слова принадлежат известной писательнице из России Виктории Токаревой.

Но художественная проза, по крайней мере временно, отошла на второй план. Ее место заняла ельцинская тема: в 1992 году вместе с помощником Бориса Ельцина Львом Сухановым Александр Ольбик написал книгу о первом президенте России "Три года с Борисом Ельциным (записки первого помощника президента)". Опубликована она была в рижском издательстве "Вага".

Позже из-под пера Ольбика вышли детективы: "Дуплет", "Агентурное дело", "Промах киллера", "Тротиловый террор", "Падение черного берета" -- эти три последние вещи были опубликованы в Москве сравнительно большим тиражом. Но настоящим хитом стала его книга "Президент" (2002 год), о которой писали все центральные газеты России и отдельные издания за рубежом. Например, английская "Обсервер" этот литературный эпизод прокомментировала так: "Роман, еще не опубликованный в Москве, уже стал предметом жестких споров... "Президент" Александра Ольбика представляет собой художественную рекламу Путина, в которой он играет роль спасителя России от чеченских террористов..." Российские "Известия" по-своему прочли книгу: "Александр Ольбик стал первым писателем, использовавшим в литературном произведении имена действующих российских политиков. Его литературные предшественники -писатели Эдуард Тополь в книге "Китайский проезд" и Александр Проханов в книге "Господин Гексоген" -- использовали вымышленные имена: Эль Цин, Пу Тин, Зю Ган и Истукан". А вот как отреагировал на выход книги депутат Госдумы Владимир Семенов: "Я сделал запрос в комитет Госдумы по информационной политике по поводу легитимности использования в художественном произведении имен действующего руководства страны. Кроме того, причудливое сочетание правды и откровенной фантазии создает ощущение размытых границ между одним и другим. Книга написана так, будто автор в курсе секретных шифровок русского отдела ЦРУ и прекрасно знает тонкости всей спецслужбистской кухни. Я направил в связи с этим и второй запрос -- в комитет Госдумы по безопасности, по поводу наличия в книге "Президент" секретной информации..."

Комментарии, как говорится, излишни.

-- В этом году исполнилось 16 лет, как ты взял то "историческое" интервью у Ельцина, которое тогда, в 1988 году, сыграло определенную роль в формировании "революционного сознания масс". Приходилось ли тебе еще когда-нибудь встречаться с Ельциным?

-- После первого интервью мы с ним виделись и разговаривали еще три раза. И после каждой встречи в печати появлялось новая беседа с Борисом Николаевичем. Последний раз судьба нас свела в 1992 году, в Белом доме. Однажды, когда мы с его помощником Львом Сухановым выходили из его кабинета, чтобы пройти к лифту, из пересекающегося перехода показался Ельцин в окружении телохранителей. Я с ним, конечно, поздоровался.

-- А он с тобой -- поздоровался?

-- Он поднял над головой обе руки и поприветствовал меня.

-- Без слов, но от души, как пишут на старых фотографиях? Я знаю, что ты с помощником Ельцина Львом Сухановым написал книгу о президенте... В смысле, первую книгу о живом президенте. А сам Борис Ельцин знал, что вы о нем пишите книгу?

-- Он, конечно, знал и не очень это поощрял. Во всяком случае, так мне говорил Суханов. Но, по всей видимости, Ельцин не был против этого, потому что мы не писали негатив, не ворошили его грязное белье и не лили потоки грязи, что несколькими годами позже в полной мере сделает его главный телохранитель Александр Коржаков...

-- Ты имеешь в виду его книгу "Борис Ельцин: от рассвета до заката"? А поменяйся Коржаков местами с Сухановым, мог бы он, Суханов, в таком же "забойном ключе" написать книгу о своем шефе?

-- Боюсь, тогда им, то есть Суханову с Коржаковым, нужно было бы поменяться матерями...Что-то надо иметь от рождения, чтобы предать друга в той форме, в какой это сделал Коржаков. Хотя в смысле информированности о своем шефе Суханов был не менее осведомленнее Коржакова. Особенно, если речь идет об опальных годах Ельцина. Коржакову нужен был "общественный переполох", который принес бы ему славу Сальери и попутные деньги от издания книг. Я имею в виду ту первую "Ельцин: от рассвета до заката" и вторую, недавно опубликованную, с аналогичным названием, но с припиской "Послесловие". В своем интервью, кстати, опубликованном в ваших "Вестях", Александр Васильевич объясняет свое пристрастие не расставаться с фотоаппаратом так: "А вообще, в свое время я два года занимался в фотокружке Дома пионеров имени Павлика Морозова..." И я в этом признании вижу какой-то сакральный смысл. И, научившись нажимать на кнопку фотоаппарата, он снимал своего шефа во всех "доступных ракурсах", наверняка зная, что весь заснятый материал когда-нибудь ему принесет солидный навар. Ведь сам же Коржаков признается: "Написать книгу я подумывал, еще будучи на службе у Ельцина". А если подумывал, то значит загодя подбирал соответствующую фактуру -исподтишка, негласно, вероломно, как змея, ждущая подходящего момента, чтобы впустить яд... Одно только это циничное признание чего стоит: "Друг друга мы тогда считали "кровными братьями" (старшим и младшим) -- в знак верности дважды резали руки и смешивали кровь. Ритуал предполагал дружбу до гробовой доски..." ("Хотите, шрамы покажу? Вот на запястье рука порезана в двух местах -- это его работа...") Опять циничное лицемерие. Или же бред сумасшедшего. Выходит, Коржакова чуть ли не связывали и насильно принуждали к "ритуалу кровного братства"... Нет, из текста это не вытекает, из текста явствует другое: налицо клятвоотступничество. Предательство. Зачем, спрашивается, человеку скреплять дружбу кровью с тем человеком, с которым "очень неприятно рядом находиться"? Это его, Коржакова, слова. В книге он говорит о "страшном падении" Ельцина, видимо, по-девичьи наивно полагая, что сам он находится на вершине Добродетели и Моральной непогрешемости. И это пока греет его темную, грешную душу. Пока, ибо "тысячи слов оставят меньший след, чем память об одном поступке..."