— Вашим гуэ’веса известно о недопустимости насилия, шас’эль? — спросила Адибх, указывая на человеческих солдат, которые выстроились с боков аппарели.
Бойцы обеих вспомогательных команд пригибались с винтовками, висящими на плечах, в стойке бдения-спокойствия. Люди носили такую же броню, как у воинов Огня, но облегченную: только нагрудники и наплечники, без формованных пластин, которые охватывали конечности их командиров-т’ау. Тонированные визоры шлемов защищали глаза, но большая часть лица оставалась открытой.
— Освещенные Грозой знают свой долг, — ответил Акурио.
Офицер назвал солдат термином, образованным от его имени, что было весьма почетно. Услышав это, несколько гуэ’веса гордо расправили плечи.
— Ты веришь в них, я — в твою веру, — произнесла Адибх, после чего оглядела бойца рядом с шас’элем.
Маскировка оказалась безупречной. До этого посланница не сомневалась, что обязательно ощутит что-нибудь, невзирая на доспех и шлем, но все ее чувства вслед за зрением твердили одно и то же: перед ней обычный воин Огня.
Словно Искатель каким-то образом усмирил свой дух, когда облачился в доспех.
«Он стал тем, кем кажется с виду», — рассудила женщина.
Створки входного люка ангара раздвинулись под шипение пневматики, и в помещение хлынул яркий свет.
— Что ж, начнем… — пробормотала пор’эль, когда в отсек вошел некто в длинных одеяниях.
Кьюхай изучил новоприбывшего с помощью сенсоров позаимствованного шлема. Хотя встречающий носил пурпурную мантию с капюшоном, Искатель, обладавший отточенным восприятием, многое понял по мелким особенностям его позы и походки.
Незнакомец остановился перед гостями, и Адибх обратилась к нему:
— Пор’вре Фай’сал!
«Она тоже заметила!» — поразился эфирный.
Очень немногие представители иных каст отличались подобной внимательностью.
— Ты слишком хорошо меня знаешь, старая подруга, — ответил новоприбывший, откидывая капюшон, под которым обнаружилось знакомое лицо пропавшего эмиссара. Улыбнувшись, он раскинул руки, словно обнимая всех вокруг. — От имени ордена Вечно Вращающейся Шестерни радушно приветствую вас в Развертывающемся Средоточии, новорожденном светоче разума во тьме невежества гуэ’ла!
Искатель был озадачен. На гололите Фай’сал выглядел напыщенным, даже легкомысленным, но сейчас, при личной встрече, почти ошеломлял — внутри него словно пылала алчная жажда жизни.
— И слишком много лет прошло с нашей последней беседы, пор’вре Адибх, — ласково продолжил эмиссар, вновь повернувшись к посланнице.
— Пор’эль, — поправила она. — Меня повысили вскоре после вашего исчезновения.
— Мои извинения, пор’эль, — склонил голову Фай’сал. — Приятно, что ваши умения оценили по достоинству.
Одним плавным движением он взял Адибх за руки. Столь развязный жест нарушал все нормы этикета, и женщина явно напряглась.
— Мне очень многим нужно с вами поделиться, — с горящими глазами произнес Фай’сал. — В этом древнем обиталище гуэ’ла хранится немало чудес, способных послужить Высшему Благу.
— Эмиссар, вы пришли один? — напрямую спросил Акурио.
Дипломат все с той же улыбкой повернулся к шас’элю.
— Нет, но мы решили, что лучше, чтобы вас встретил кто-то знакомый.
— Я, например, вас не знаю. — Грозовой Свет показал на железный талисман, висевший на шее Фай’сала, — шестерню с четырьмя зубцами и выдавленной в центре восьмеркой, человеческим символом бесконечности. — И мне непонятно, к какому септу вы теперь принадлежите.
— Шестерню Вечную я ношу в знак уважения, — заявил эмиссар. Он по-прежнему улыбался, но уже теплоты.
— В сообщении вы просили действовать без промедления, пор’вре, — вмешалась Адибх, освободив руки. — Я хотела бы встретиться с этими выдающимися гуэ’ла, которых вы обнаружили.
— Разумеется, пор’эль… — Фай’сал окинул делегацию взглядом. — Вашу миссию не сопровождают возвышенные?
— К сожалению, их мало, а у Империи много забот, — сказала посланница.
Кьюхай посмотрел в лицо эмиссара, ища признаки облегчения или разочарования, но ничего не увидел.
«Мне не прочесть его. Как такое возможно?»
Следуя какому-то порыву, аун повернулся к гуэ’веса и нашел глазами Войла. Здоровяк стоял впереди бойцов своей команды, с отстраненным выражением лица, словно думал о чем-то далеком.