Одна из тварей присела рядом с обломком каменной кладки неподалеку от Маркуса, и он отдернулся, объятый страхом: кожа на ее раздутом кулаке раскрылась и оттянулась назад, обнажив круглую зубастую пасть, в глубине которой уже разгорался колдовской огонь.
Ужас и отвращение проникли в Амуриса до самых кишок. Ведьмино пламя! Значит, перед ним существа демонического происхождения, безумное еретическое порождение варпа, сотворенное из плоти и огня. Он машинально потянулся к розарию, но вспомнил, что потерял четки, когда взбирался по ступеням, не владея своим телом. Миссионер внезапно почувствовал, как впадает в безбрежное отчаяние и утопает в нем. Он жалобно заскулил, не в силах произнести даже литании защиты, которые заучивал всю жизнь.
Сестры Битвы по-прежнему наступали, не сбиваясь ни с шага, ни с ритма пения. И тут мутанты, поднявшись из-за укрытий, исторгли огонь из мутировавших рук. Сияние адского пламени озарило ряды потрескавшихся аквил, венчавших арки собора. Эти символы молча смотрели, как огонь поглотил первых Сороритас.
Крича от ярости или мучительной боли, две охваченные пламенем воительницы продолжили идти, шатаясь и паля из болтеров. Остальные сестры ответили болтерными очередями, на месте изрешетив трех мутантов. Но все новые и новые существа присоединялись к омерзительным собратьям, также окатывая Сороритас потоками огня. Воительницы могли ответить на пламенные атаки лишь очередными криками и смертоносной бранью болтеров.
Маркус, обессилевший от страха и изнеможения, попятился дальше в арочный проход, увидев, что к нему подбирается один из мутантов. Существо нюхало воздух, и кожа вокруг пристально смотрящих глаз образовывала складки.
— Мутанта не оставляй в живых!
Чистый голос сестры Адамантеи прозвенел над местом сражения, вдохновив Сороритас на очередной натиск. Их молитвы о даровании силы и защиты сотрясли воздух, не прервавшись даже после того, как еще две воительницы упали, пожираемые колдовским огнем. Воздев эвисцератор обеими руками, Адамантея бросилась на ближайшего к ней мутанта, метавшего пламя. Чудовище окатило ее огнем, на что доминионка не обратила внимания. Пока пламя лизало силовую броню сестры, она прыгнула вперед и разрубила монстра надвое. Рассеченный труп задымился, шипя: струи крови погасили его огонь.
Не теряя ни секунды, Адамантея продолжила бой. Ее клинок вихрем пронесся сквозь двух мутантов, пока шедшие следом сестры истребляли тварей болтерными выстрелами в упор, рассекали боевыми ножами и рвали руками, мощь которых подкрепляла силовая броня.
Жар становился невыносимым, но крики умирающих воительниц, казалось, лишь побуждали уцелевших петь еще громче. Заметив, что к ее отделению быстро приближаются новые бледные твари, Адамантея бросилась на помощь соратницам. Ужас отступил перед отчаянием, и Маркус вскинул лазружье. Однако не успел он унять дрожь, мешавшую прицелиться, как на него что-то упало.
Студнеобразные лапы выкрутили оружие из рук Амуриса, а его самого потянули из укрытия. Миссионер мог лишь тщетно кричать и брыкаться. Его сознание вновь заволок шепот, приглушивший непоколебимый вой Адамантеи. Маркус смотрел, как пылает мир позади него, а мутанты волокли его все дальше, к неведомому ужасу, поджидавшему в самом сердце собора.
Наконец Амуриса дотащили за руки до средокрестия, где горели огни, замеченные им прежде. Они едва освещали просторные залы заброшенного трансепта. Мутанты принесли миссионера туда, где раньше находился баптистерий собора, и, словно подношение, положили у разрушенного алтаря. Шепот вновь усилился.
Маркус поднял голову и осмотрел осыпающуюся двухэтажную постройку. В середине располагалась глубокая крестильная купель, окруженная потрескавшимися колоннами. Когда-то давно паломники со всей Галактики прибывали сюда, ища перерождения в свете Императора. Возможно, они становились миссионерами и распространяли веру всюду, где ступала их нога. Теперь же в купели обитала совсем иная сущность: бледная тварь, которая тихим булькающим голосом напевала что-то Амурису, дрожавшему на полу.
Демон поднялся, чтобы лучше рассмотреть Маркуса, хотя и не имел лица. Рост его превышал человеческий самое меньшее вчетверо, а длинное тонкое тело напоминало столб из расплавившегося и слившегося в единую массу мяса, пронизанного пульсирующими жилами. Существо расправило тонкие, как плети, руки, расплескивая по полу крупные капли жира. Из различных участков туловища поползли глазные яблоки. Собравшись в гроздь, будто мыльные пузыри, они сверху вниз уставились на беспомощного миссионера.