Купель, где отдыхала тварь, переполнялась бурлящей плотью, которая по воле неведомой алхимии варпа обратилась в жидкость. Белое тягучее вещество перетекало через край, шлепалось на пол и вздымалось наподобие полипов. Те извивались и закручивались, принимая человекоподобный облик, после чего торопливо убегали в арочный проход, готовые вступить в бой, отголоски которого Маркус слышал даже здесь. Сестры все еще яростно сражались.
На Амуриса вдруг накатила волна дурноты, и не только из-за того, что картина жуткого богохульства, творившегося у него на глазах, вызывала у него отвращение. Маркус все отчетливее понимал, что отчасти даже наслаждается происходящим.
Он завороженно смотрел, как лицо демона завертелось и в его центре образовалась воронка — нечто вроде радужной оболочки, только из плоти. Казалось, это подобие глаза прорвало дыру в ткани самой реальности. Сквозь созданную демоном брешь до Маркуса донеслись звуки, от которых мучительно зудели сухожилия. Он улавливал могущественные слова, способные развращать и искажать умы и тела, изменять течение самой судьбы.
Тварь приглашающим жестом подала Амурису руку, и плоть на ее кисти вытянулась в щупальце. Маркус тихо вскрикнул, осознав, что помимо воли отвечает на жест существа.
Отросток обвил его руку и, змеясь, пополз вверх по рукаву. Прикосновение демона жгло кожу, будто раскаленная сталь. Затем щупальце впиталось в руку Амуриса, просочилось сквозь плоть и кости вглубь тела, к горлу. Маркус ощущал, как разум существа втекает в его сознание. Моргнув, он обнаружил, что теперь смотрит бесчисленными глазами на свое же задыхающееся тело.
Его ослабленный страхом разум захлестнула волна движущихся образов и картин — обрывки странных воспоминаний, чуждых, безумных, полных эмоций. Они лились непрерывным потоком, словно вода в трюм тонущего корабля. По мере того, как демон поглощал тело и душу человека, их сознания сливались в одно. Границы восприятия Амуриса разрослись, и он с ужасом осознал, что воспоминания принадлежат не чудовищу, а ему самому. Существо вторглось в его сознание еще несколько месяцев назад.
Шепчущие голоса, будто усики вьющегося растения, сквозь трещины в вере проникли в рассудок миссионера и незаметно подтачивали его. Демон знал, как думает Амурис, поскольку сам влиял на его мысли. Именно эта тварь растравляла гордость Маркуса, внушала ему желание доказать, что он достоин.
Его сознание соединилось с памятью другого существа, опутанного ментальными щупальцами. Теперь Амурис смотрел на мир глазами человека, пробиравшегося сквозь лес вместе с собратьями. Каждый из них пал жертвой гипнотического шепота, настигшего их среди деревьев. Голос соблазнил их богатой добычей, но привел к погибели.
Картина зарослей исчезла, на смену ей пришло каменное лицо Адамантеи. Когда миссионер направлял отделение к Городу Шепотов, демон слышал все. Изображение подернулось рябью и перетекло в другое: теперь Маркус глядел на искривленные мутацией руки одного из павших охотников, тела которых расплавились в жидкую плоть, а затем, небрежно слепленные заново, стали исполнять повеления демона. Пальцы мутанта вырывали крупные камни, крошили хрупкий цемент древнего моста. И эта картина растаяла. Теперь охотник неподвижно лежал, поджидая ничего не подозревающего Амуриса и его телохранителей. Его собирались взять живым. Видение привело миссионера в ужас, и он ощутил, как демон жадно кормится этим чувством.
Страх… Благодаря обострившемуся восприятию Амурис буквально видел, как излучают ужас полуразвалившиеся стены не только собора, но и всего города. Поколение за поколением племена, живущие неподалеку, опасались этого места, словно заливали его своей боязнью, и наконец реальность тут порвалась, будто насквозь промокший лист пергамента. Сквозь эту дыру демон шептал многие века: заманивал к себе слабых, гордых и спесивых, забирал себе их плоть и разжижал ее, как ртуть, запасаясь сырьем для лепки целых полчищ жутких монстров. Но тварь жаждала большего.
Маркус судорожно вдохнул, когда щупальце обвилось вокруг его горла. Он внезапно ощутил необъятную сеть, накинутую на всю Галактику. Ее центр соединялся с каждым миров нитями, за которые можно было тянуть и дергать, направляя саму судьбу к какой-то непостижимой цели. Многоголосый шепот слился в одно слово, которое Амурис отрыгнул, будто рвоту: имя его нового хозяина, того ужасного существа, что сидело в самом сердце космической паутины, подобно ядовитому пауку.