В сенате, узнав о смерти Калигулы, начали срочно обсуждать, стоит восстановить республику или следует избрать кого-то из сенаторов императором. Однако преторианцы и простые римляне, столпившиеся перед зданием сената, вынесли иное решение: они хотели Клавдия, 50-летнего племянника Тиберия и дядю Калигулы. Никто из царственного семейства никогда и не помышлял, что Клавдий может сделаться императором. Его считали неуклюжим идиотом и все время держали в тени. Калигула тоже не видел в нем угрозы для себя, что объясняет, почему Клавдий пережил террор своего свихнувшегося племянника.
Путь Клавдия во власти стал трагическим повторением пути Тиберия и Калигулы. Старт был многообещающим – отмена налогов, введенных Калигулой для финансирования собственных причуд, разрешение вернуться высланным, уважение к сенату и завершение разнообразных проектов предшественника, в том числе акведука Аква Клавдия (руины которого до сих пор можно увидеть в римском Парке акведуков). Его войска завоевали кельтское племя катувеллаунов, живших на юго-востоке Англии, и к Римской империи присоединилась новая провинция – Британия.
Величайшее достижение Клавдия – открытие общественных римских институций, включая сенат, для людей из провинций. Он увлекался историей, поэтому смог понять, что своим величием Рим был обязан смешением с сабинянами, самнитами, этрусками и другими племенами и этническими группами, раньше с ним воевавшими. Новый император хотел, чтобы в сенате оказались представители всей Италии и провинций. Этому активно сопротивлялись старые римские семьи, страшно боявшиеся, что важные государственные учреждения заполнятся дикарями вроде длинноволосых кельтов с севера. Но Клавдий энергично бился за то, чтобы сенаторы представляли весь полуостров, включая людей из галльских племен. Он победил, и двери сената открылись для тех, кого Клавдий гордо называл «наиболее достойными провинциалами»[14] [2].
Античные историки, такие как Светоний и Тацит, писавшие спустя десятилетия, возлагают вину за падение Клавдия на сексуальную распущенность и смертоносные интриги последних двух из шести его жен. Обеим он приходился, как было принято у Юлиев-Клавдиев, близким родственником. Став императором, он был женат уже в пятый раз – на своей двоюродной сестре Мессалине. Две ее бабки были сводными сестрами, при этом одна из них – еще и родной сестрой бабки Клавдия (их родители – Октавия и Марк Антоний).
Такой близкородственный брак не сулил ничего хорошего – как и множество других союзов в этой династии, он оказался далек от идиллии. Мессалина, убежденная греховодница, воспользовавшись в 48 г. отсутствием в Риме Клавдия, заключила брак со своим красавцем любовником, амбициозным политиком, желавшим свергнуть с трона ее мужа. Шокированный таким поворотом дел, Клавдий казнил обоих и поклялся никогда больше не жениться. В конце концов, у него уже был сын и наследник – Британик, рожденный Мессалиной в 41 г. и названный в честь новой провинции. Вскоре, однако, он передумал и женился на еще более близкой, чем Мессалина, родственнице. Да к тому же на еще более беспощадной и властолюбивой: своей племяннице Агриппине, дочери Германика и младшей сестре Калигулы. Ради этого брака Клавдию пришлось отменить закон, запрещавший дядям жениться на племянницах.
Агриппина к 35 годам уже дважды побывала замужем, отравила второго мужа, а от первого в 37 г. родила сына по имени Нерон. Женившись на Агриппине, Клавдий усыновил Нерона и затем женил его на своей дочери от Мессалины, Октавии. Нет никаких сомнений, что Агриппина хотела поскорее усадить на трон Нерона и не допустить до власти Британика – именно поэтому она в октябре 54 г. подала Клавдию блюдо с отравленными грибами, над которыми поработала эксперт в подобных вопросах – некая Локуста. Яд быстро подействовал, а Локуста и дальше занималась своим востребованным делом в царских дворцах.