Зато как прекрасен этот край! Маленький Арпинум, прижавшийся к отрогам высоких Аппенинских гор, как брошь к груди статной красавицы. Долины с фруктовыми садами, по руслам Лириса и Мелфы. Виноградные лозы, отягощенные полными сока и солнца гроздьями, которые расцвечивают праздничные столы и дают лучшие сорта вин. Богатые урожаи. Тонкая овечья шерсть. Мир зеленый и сонный. Нежаркое лето и мягкая зима. Воды, обильные рыбой. Чащи вокруг – прекрасный лес для постройки жилищ и судов. Звонкие сосны. Дубы, осыпающие желудями землю, где осенью пасутся свиньи, пасутся жирные окорока, колбасы и ветчина, которыми так любят украшать свои застолья нобили Рима.
Семья Гая Мария жила в Арпинуме уже не одно столетие и чрезвычайно гордилась своим латинским происхождением. Разве имя Марий носят вольски или самниты? Мало ли, что некоторые оски тоже носят имя Марий. Нет! Эти Марии – латиняне. И он, Гай Марий, ничуть не хуже высокомерных нобилей, которые так рады его унижению. На самом деле – вот что обиднее всего! – он куда лучше. Он это чувствует.
Может ли человек объяснить предчувствия? Те ощущения, что являются, как входят в дом назойливые гости, никак не желающие распрощаться, хотя уже перейдены все границы вежливости? Сколько воды утекло с тех пор, как они впервые нагрянули к нему; сколько воды утекло за эти годы, как обмелели мечты, обнажив тщетность надежд на дне пересохшего русла. Он стоял на самом краю отчаяния. Но крепок был этот карниз над пропастью. И сам он был все так же упрям и стоек, как и тогда, когда был моложе.
«Странен же мир!» – размышлял Гай Марий, вглядываясь в лица-маски окружающих его людей в тогах с багряной каймой, – в лица, будто раскисшие в слякоти серого промозглого дня. Нет среди них ни Гракхов, ни Марка Эмилия Скавра, ни Публия Рутилия Руфа. Толпа ничтожеств! И они еще смеют смотреть на тебя злобно, надменно, насмешливо – лишь потому, что кровь в их жилах чище. Любой из них уверен, что, если выпадет подходящий случай, он сможет без труда занять важнейший пост в государстве и назвать себя «Первым Человеком Рима». Как Спицион Африканский, Эмилий Павл, Сципион Эмилиан и десятки других, которых видела на этом посту Республика. «Первый Человек Рима» не обязательно был лучшим из римлян, он считался первым среди равных, среди тех, кто обладал таким же положением и возможностями. Стать Первым Человеком – это гораздо больше, чем провозгласить себя царем или деспотом. В цари могло вывести происхождение, в деспоты – меч. Первый Человек же, помимо знатности и силы должен блистать еще и умом, чтобы совладать со своими соперниками, которые только и ждут законного повода убрать его с дороги. Первый – это и больше, чем консул: ведь консулы приходят и уходят каждый год. За всю историю Республики лишь несколько человек имели право назваться Первыми.
Сейчас в Риме не было такого человека; не было уже давно – с тех пор, как девятнадцать лет назад умер Сципион Эмилиан. Марк Эмилий Скавр почти добрался до этой вершины, но у него не хватило великой autoritas, как называют ее в Риме: смесь силы, власти и славы. Да будет он здрав!
По толпе сенаторов пробежал легкий шепот, она колыхнулась; Марк Минуций Руф, старший консул, приступил к обрядовому приношению в честь великого бога, однако произошла заминка – бык, обреченный на заклание, отказался съесть корм со специальными снадобьями, запыхтел и начал вырываться. Теперь хорошего года не жди – заговорили все, припоминая и прочие дурные предзнаменования этого дня. Служитель изо всех сил пытался пригнуть голову животного к земле. Бык отчаянно сопротивлялся, предчувствуя погибель и борясь за жизнь. Наконец человек, удерживающий быка на веревке, взмахнул рукой с коротким мечом – так быстро, что вокруг не успели ничего понять; глухой треск вспоротой шкуры, брызги темно-вишневой тяжелой крови – и бык рухнул на вымощенную каменными плитами площадку. Тогда полуобнаженный человек с топором опустил свое обоюдоострое оружие на шею животного; камни вокруг обагрились кровью. Жрецы наполнили ею священные чаши, а она все стекала с плит, трудно впитываясь в мокрую от дождя землю.
«Как много можно узнать о человеке по тому, как отзывается в нем вид и запах крови»– опять углубился в размышления Гай Марий, глядя, как одни поспешно отходят в сторону, другие даже не обращают внимания на то, что их сандалии вымокли в крови, а иные всеми силами пытаются сдержать тошноту.