– Понятно, – сказал Бомилкар, хотя понял не все. Боги римлян казались ему чем-то таинственным. – Вы устраиваете праздник сами для себя и на свои же средства?
– И да, и нет. Кое-что дает городской претор – хватает на пару свиней. Но все зависит от того, кто претором. Некоторые очень щедры, а другой не даст ни асса.
Разговор снова зашел о жизни в Карфагене; абсолютно невозможным оказалось им втолковать, что в Африке еще много других стран и земель: познания в истории и географии исчерпывались обрывками разговоров, услышанных на Форуме. Располагался он не так далеко, но их суждения о политической жизни города были ужасно противоречивы и часто искажены. Они считали, что высший ее расцвет оборвался со смертью Гая Семпрония Гракха.
Наконец, настало время Бомилкара. Члены клуба уже настолько привыкли к присутствию чужака, что перестали его замечать, да и пьяны были изрядно. Однако Луций Декумий оставался все еще трезв и не переставал изучать Бомилкара. Не так он прост, этот Юба, и не случайно он здесь, среди чуждых ему – это заметно – людей. Что-то есть у него на уме!
– Луций Декумий, – Бомилкар склонился к нему, – у меня есть проблема… Не поможешь ли мне?
– Слушаю тебя, приятель.
– Мой царь Бокх очень богат.
– Ну, иначе он не звался бы царем.
– Однако его беспокоит, как бы не потерять свой трон. Отсюда и проблема…
– Та же, что и у тебя, дружище?
– Та самая.
– Чем же могу помочь я? – Декумий вытащил из миски длинное перо лука и медленно стал его пережевывать.
– В Африке все решилось бы просто. Царь отдаст приказ – и человек, обязанный заниматься такими делами, в два счета все утрясет.
– Так… Ну и как же зовут эту проблему?
– Массива.
– Звучит для римлянина куда более подходяще, чем Юба.
– Массива – нумидиец, а не мавританин, – вино немного ударило в голову Бомилкару, делая его еще более красноречивым. – Сложность вся в том, что Массива живет сейчас в Риме. И доставляет нам массу хлопот.
– Понятно, как и кому Рим доставляет неудобства, – в тоне Декумия что-то настораживало.
Бомилкар посмотрел на этого невысокого тщедушного человека и сдержал вздох:
– Мне трудно самому справиться с этой проблемой: я ведь приезжий… Мне нужно найти какого-нибудь римлянина, который согласился бы убить Массиву здесь, в Риме.
Луций Декумий лишь слегка побледнел:
– Это несложно.
– Несложно?
– Купить можно любого, приятель.
– Можешь ли ты посоветовать, к кому обратиться?
– Не нужно никого искать, приятель. – Декумий сплюнул остатки лука на пол. – Я перерезал бы глотки половине сенаторов, чтобы иметь возможность есть устриц, а не лук или петрушку. Сколько будет стоить эта работа?
– Все денарии из этого кошелька, – Бомилкар высыпал содержимое на стол.
– Этого мало за жизнь… вернее за смерть.
– Столько же золотом? Декумий стиснул кулаки:
– Вот это – другой разговор! Можешь поздравить себя, приятель, со сделкой.
Голова Бомилкара качнулась – но не от вина, которое он сумел незаметно вылить на пол.
– Что ж: часть – завтра, остальное – потом.
Он сгреб монеты обратно в кошель. Рука с черными от грязи ногтями придавила его руку с кошельком.
– Оставь его здесь, в залог того, что игра будет честной. И возвращайся завтра. Только жди меня у алтаря. Поговорим обо всем у меня дома.
Бомилкар встал.
– Я буду здесь завтра, Луций Декумий.
Уже у дверей Бомилкар остановился и еще раз взглянул на старейшину клуба:
– Вы когда-нибудь кого-нибудь убивали?
– Об этом болтать – все равно, что подмигивать слепцу. В Субуре не хвастаются.
Удовлетворенный, Бомилкар улыбнулся и вышел. Вторая неделя января прошла под знаком триумфа Марка Ливия Друза, который два года назад занимал пост консула. В тот год он был назначен правителем Македонии и оставался здесь дольше, чем полагалось обычно, успешно завершив приграничную войну против скордисков, очень хитрого и хорошо организованного кельтского племени, то и дело совершавшего набеги на римскую Македонию. Однако Марк Ливий Друз был крепким орешком, скордискам пришлось отступить. Друзу повезло захватить одну из приграничных крепостей, в которой хранилась значительная часть золотого запаса кельтов. Многие правители Македонии удостаивались триумфального шествия – назначение это считалось не из легких. Но все соглашались, что Марк Ливий Друз – самый достойный из всех.