Та тень, отражение в расплавленном эфирном металле: Грокмунд с самого начала неверно истолковал его значение. Он считал, что столкнулся с изъяном в самой руде, каким-нибудь неизвестным паразитом, устроившим себе внутри месторождения дом. Теперь же его озарила чудовищная правда. Чужеродный организм не просто забрался в золото – само оно представляло собой организм! Так же, как волосы в бороде Грокмунда были его частью.
Он услышал, как ликовал чародей. Грокмунд не понял варварского языка, на котором говорил хаосит, но сам тон расставил все па свои места.
Все было запланировано. Чародей и воин в тяжелых доспехах – это они уничтожили «Бурекол». Он один выжил лишь потому, что ему позволили выжить, чтобы впоследствии его обнаружила команда «Железного дракона». Его пощадили с единственной целью – привести броненосец к месторождению. Силы Хаоса использовали его, чтобы призвать в мир то, что сейчас стояло перед ними во всем своем золотом великолепии.
Грокмунд мечтал создать себе наследие, чтобы его имя не умерло. Но его наследие оказалось совсем не таким, как он представлял. Вместо славы он привнес в мир золотой демонический ужас. Вместо того чтобы привести всех Владык Харадрона к процветанию, он обрек своих сородичей на ужасную гибель.
Сам того не желая, он возродил правление Призматического Короля.
Глава 14
Брокрин и Друмарк брели сквозь мрачные подвалы и хранилища аванпоста. Хотя Друмарк время от времени повторял, что их товарищам в плавильном цехе грозит неминуемая опасность, он неизменно отвергал идею Брокрина свернуть к центральной площади, от которой вела прямая дорога в отсек. Как утверждал Друмарк, существовал менее очевидный путь, проход, который таны использовали, чтобы вывезти золото из плавильного цеха, не рискуя попасться на глаза простому населению. Сержант обрубал все попытки Брокрина вразумить его и приказывал капитану продолжать следовать мрачными коридорами. Почти час они крались, сокрытые тенями, и на каждой развилке в Друмарке понемногу нарастало беспокойство. Раздражение из-за его неспособности отыскать нужный проход. И страх, что демон внутри него восстановит силы и проснется.
Брокрин чувствовал, как менялась атмосфера в Крепости Финнольфа. К унылому запустению, где сам воздух вещал о забвении и трагедии, примешалось нечто открыто враждебное. Огонь, холодный и жалящий, впивался в душу тысячами острых когтей. Пульс капитана ускорился, нервы щекотал животный страх жертвы, чувствующей, как поблизости в сумраке крадется незримый и безжалостный хищник.
Друмарк устало оперся на стену, жадно глотая воздух, словно его побитому организму не хватало кислорода. Он посмотрел на Брокрина – глаза сержанта блестели от проступившей на них влаги.
– Слишком поздно, – сказал он и зашелся кашлем, – мы опоздали. Призматический Король вернулся, чтобы вновь занять трон.
Последние слова он произнес гортанным каркающим голосом, совершенно чуждым тому, как звучал голос Друмарка. Во взгляде сержанта засквозило отчаяние. Он заметил волнение Брокрина и кивнул. Сила, которая завладела им, вновь захватывала контроль над ним.
У Брокрина задрожали колени. Но в дрожь его бросило не только от жуткой одержимости Друмарка. Ему доводилось слышать старые легенды об ужасном повелителе Хаоса, носившего имя Призматический Король. Рассказывали, что его уничтожил воитель Зигмара. Сохранилось мало подробностей этой истории, но все легенды сводились к одному: Призматический Король был воплощением непостижимого зла и невиданного могущества.
Брокрин посмотрел вперед, вглядываясь в конец темного коридора. Вдалеке он заметил странный пульсирующий свет. Золотой и вместе с тем словно испускающий беспроглядную тьму. До ушей дуардина донесся слабый звук схватки.
– Проход, – указывая на свет, произнес Друмарк. – Дрожь в камне открыла дверь. Сияние исходит из плавильни. Они уже призвали Призматического Короля. Если мы хотим остановить его, надо торопиться.
Брокрин медлил. Всеми фибрами души он стремился развернуться и сбежать, но не мог поддаться искушению. Каким бы отталкивающим ни был свет и та сила, что испускала его, мысль бросить членов своей команды виделась ему еще более отвратительной. И тут, сражаясь с собственным ужасом и нежеланием идти вперед, он услышал крик дуардина. Тогда он принял решение.