– Гора раскалывается на части! – крикнул Готрамм своей команде.
С потолка посыпались более крупные обломки. Каменные столбы вокруг них шатались, опасно кренились колонны. Трескались двери, а сами постройки рушились под массой обваливавшейся над ними породы. Сколько бы веков Крепость Финнольфа ни удерживала себя в воздухе, резерв ее сил иссяк. Возможно, реагенты прожгли себе путь до какой-то скрытой машины и повредили ее, или же смерть Призматического Короля нарушила действие неизвестных древних чар. Готрамм не знал ответа на этот вопрос. Единственное, что он знал, – весь пик рушился и скоро упадет.
– Все на «Железный дракон»! – воскликнул он, побуждая обессиленных товарищей к последнему рывку.
Корабль был их единственным шансом избежать гибели, отчаянной возможностью покинуть погибавший аванпост. Думая о том, что спасение близко, Готрамм вспомнил о Брокрине. Если капитан не угодил в поток реагентов и смог выбрался из плавильного цеха, каковы его шансы выжить, когда он отрезан от корабля?
Глава 15
От бушевавшего внизу химического огня было тяжело дышать. С каждым вдохом Брокрин словно втягивал в легкие новую горсть раскаленных углей. Ширина дымохода едва позволяла дуардину помещаться внутри, заставляя его еще и бороться с удушающим чувством клаустрофобии. Он согнулся пополам, упер ноги в одну стенку трубы, спину – в другую и, отталкиваясь, двигался вверх. Благодаря тесноте он мог почти не опасаться, что соскользнет и полетит обратно в цех. Самая тяжелая задача заключалась в том, чтобы подтолкнуть себя хотя бы немного вверх, выпрямляя согнутые ноги.
Брокрин не помогал себе руками. Руки были заняты тем, что вставляли новый заряд в залповый пистолет. Даже сквозь эхо громких криков и смертельного бурления он слышал, как скрежетали о стенки дымохода громоздкие доспехи его преследователя: Тамузз карабкался за ним. Свет бушевавшего внизу пламени позволял Брокрину видеть командира Хаоса. Тамузз мог бы с легкостью догнать дуардина, если бы выбросил оружие. Однако хаосит не желал расставаться с массивным палашом, и ему беспрестанно приходилось перед каждым шагом перекладывать клинок из руки в руку, что делало его продвижение едва заметным. Однако это служило дуардину слабым утешением: если он застрянет хотя бы ненадолго, Тамузз нагонит его и без труда дотянется длинным оружием.
Было кое-что еще, за что Брокрин испытывал своеобразную благодарность. Поскольку командир Хаоса находился под ним, львиная доля токсичных паров доставалась ему, а не Брокрину. Резкий скрежет стальных доспехов о стены сопровождали непрерывный надсадный кашель и сиплое дыхание хаосита, которому приходилось вдыхать вредоносные газы. Уж если самому Брокрину воздух жег легкие, то он даже не мог себе представить, что, должно быть, испытывал его враг.
По дымоходу пробежала сильнейшая вибрация. Спиной и ногами Брокрин почувствовал, как стены задрожали. Тираническое присутствие Призматического Короля начало сходить на нет, затем ощущение его исчезло бесследно. У Брокрина не было никаких сомнений: что бы там ни произошло, харадронцы одержали победу. Призыв великого демона, задуманный Хаосом, удалось отвратить. Остальное случившееся там уже было несущественно.
Внезапно он почувствовал внизу укол кончиком палаша и активнее пополз вверх. Крепко сжимая перезаряженный пистолет, Брокрин заставил себя усерднее работать ногами. Стены дымохода тряслись и гнулись, угрожая сбросить дуардина прямо на Тамузза. Брокрину представилось, как он летит на палаш, как смертоносное оружие пробивает его насквозь, и его сердце сжали ледяные пальцы.
Дрожь в стенах усиливалась. Капитану казалось, что аванпост разрывает на части сам себя. Он слышал далекий, едва достигавший слуха рев: эхо разрушения, глушимое толщей камня вокруг дуардина. Его воображение заволокли картины опор с бежавшими по ним трещинам, колонн, падавших, как сухие деревья от легкого толчка, крыш залов и отсеков, которые, обваливаясь, стирали в пыль все, что осталось там, внизу. Брокрин покрылся гусиной кожей, представив придавленные тоннами обломков скал изувеченные тела, тщетные крики о помощи, смерть в одиночестве, в кромешной тьме.
Быстрее. Он должен карабкаться быстрее, и тогда, быть может, еще удастся выбраться на поверхность раньше, чем тряска столкнет вместе стены дымохода, превратив дуардина в кровавую лепешку. Ползти вверх, чтобы оставить внизу осточертевшую тьму и подняться на склон горы.
Но что потом? Он угодит в ловушку заснеженных скал и останется один, без надежды на спасение? Будет медленно умирать от голода и жажды? Или, если гора действительно рухнет, он просто упадет вместе с ней и разобьется где-то в джунглях? Брокрин невесело рассмеялся. Смерть, полностью соответствующая его бесконечному невезению. Кажется, проклятие Газула останется с ним до самого конца.