И затем, когда змей плавно нырнул под броненосец, дуардины раскрыли свой истинный козырь. Кхорам смотрел полными ужаса глазами. Двери трюмов растворились, и их содержимое высыпалось из корабля. Дуардины выбрасывали эфирное золото, которое не успели отвезти в плавильный цех. Извлеченное из жилы, оно было тяжелее воздуха. Руда пролилась на дракона золотым дождем. Газ скапливался на чешуе зверя, и она задымилась. Эфирное золото, даже насыщенное демонической энергией, было недостаточно разрушительным, чтобы разъесть драконью чешую или прожечь обереги чародея.
Однако его хватило, чтобы расплавить кожаные перепонки на крыльях зверя! Кхорам в ужасе смотрел, как прямо на его глазах растворялись целые участки. Золотой туман глодал перепонки, образовывая на них широкие неровные дыры. Неспособная удерживать себя в воздухе рептилия взревела от страха. Великий зверь был низвергнут с небес. С корабля до чародея донеслось ликование дуардинов, которые еще не до конца могли поверить: они только что одолели столь чудовищного врага.
Кхорама объял такой же ужас, что и рептилию, когда чародей увидел, что они падают прямо на рушившийся пик. Он заглянул в Шар Зобраса – все его грани показывали пустоту. Талисману нечего было предсказывать.
– Лорд Тзинч, сжалься над моей душой! – взмолился Кхорам.
Резкое хихиканье Сквернавника открыло Кхораму истину: его последняя надежда была ложной.
– Для твоей души пощады не будет, – насмехался он. Впервые с того дня, как гомункул появился из плоти чародея, он произнес настоящие слова. – Боги награждают свершения, а не слуг. Ты подвел Изменяющего Пути.
На огромной скорости дракон врезался в склон крошившегося пика и разбился о камни. Сила столкновения превысила напряжение, которое гора могла выдержать. Уже постепенно распадавшийся, пик окончательно потерял способность сохранять целостность. Труп дракона полетел к земле, и остатки Крепости Финнольфа посыпались в корень горы, заполняя огромный кратер, который дуардины выкопали многие столетия назад.
Кхорам обреченно кричал, падая вместе со змеем и расколотыми склонами горы и проклиная коварство переменчивой судьбы.
Ведь именно такой конец задумал Кхорам для «Железного дракона» – безымянную могилу в пустошах среди джунглей.
Эпилог
С палубы «Железного дракона» Брокрин наблюдал последние минуты Крепости Финнольфа. Пик рассыпался, теряя крупные куски скал, которые затем падали в кратер далеко внизу. Дрожь продолжалась до тех пор, пока энергия, что поддерживала пик в воздухе над выдолбленным корнем горы, не угасла. Затем вся вершина пролилась на землю дождем из обломков скал.
Вместе с финальным градом камней падал разбитый дракон. От сожженных крыльев все еще поднимался дым: эфирное золото продолжало поедать кожаные перепонки. Даже мертвый, дракон – существо, олицетворяющее мощь и внушающее благоговейный трепет, – являл собой грандиозное зрелище. Многие на корабле верили, что чудовище вот-вот воспрянет вновь, лохмотья крыльев поднимут его вверх и рептилия нападет на броненосец в третий раз. Выйти из такой передряги невредимыми было для них равносильно чуду.
Когда труп дракона рухнул на землю и его похоронили под собой тонны камня, дуардины громогласно возликовали. Одновременно они повернулись к рулевой рубке и начали скандировать имя того, чье лидерство помогло им выйти из столь нелегкого испытания живыми.
Брокрин вышел из рубки и позволил похвале наполнить его. Радость команды, словно очистительный огонь, омывала его вены, выжигая все сомнения и неудачи, так долго следовавшие за ним по пятам. После непревзойденной победы над драконом разговорам о проклятии на корабле будет положен конец. Он одолел сглаз. И даже бесприбыльная экспедиция не затмит его подвиг. Победа над Призматическим Королем – возможно, еще больший подвиг, однако ему не сравниться с видом падающего с небес дракона. Эту историю будут рассказывать и пересказывать в каждой таверне Барак-Зилфина.
Готрамм подошел к Брокрину и склонил голову, выражая почтение. Затем он помахал рукой ликовавшим дуардинам.
– От лица всех хочу сказать: мы сожалеем, что совершили неверный выбор. Это будет честь для нас, если ты согласишься вновь принять командование, капитан.
Брокрин поднял глаза на Готрамма, затем окинул взглядом экипаж. Во время бунта большинство проголосовало против него. Своей просьбой вновь стать их капитаном они выражали готовность понести наказание за устроенную ими смуту. Когда об этом узнают гильдии, им грозит долговая кабала или, что более вероятно, бесчестье и запрет на службу в небесных флотах. Признавая катастрофичные последствия своей авантюры, они добровольно лишали себя будущего. Когда бунт оборачивается прибылью – он считается оправданным, но без оной такой поступок приравнивается к измене.