– Не думайте, что тут все будут рады вежливому приему Власова генералом фон Линденманном. Есть и такие, что потребуют вздернуть вас на одной из берлинских площадей, подобные предложения в моем присутствии уже звучали.
Это признание как-то сразу же обескуражило Власова. С минуту он дипломатично сопел и прокашливался, а затем все же набрался интеллигентского мужества, чтобы произнести:
– Прошу прощения, лейтенант. Пожалуй, вы правы: пора уже смириться с тем, что нахожусь в плену, а не у себя на командном пункте армии, в стремени, да на рыс-сях.
– Я готов понять ваше состояние, но…
– Мне всего лишь казалось, что для вас не составит особого труда разыскать того капитана разведки, который был с нами. Уж он-то должен знать, что произошло с фрау Марией Воротовой.
– Не думаю, чтобы он слишком уж заботился о судьбе вашей походно-полевой жены, – вновь вежливо возмутился лейтенант.
– Кто же тогда занимался ее судьбой? В лагерь-то ее, надеюсь, не отправили?
– А как еще прикажете поступать? Поскольку Воротова сдалась вместе с вами, к ней должны будут отнестись как к военнопленной. Однако для пленных женщин наши лагеря не предназначены. Иное дело – лагеря врагов рейха. Но это уже иные условия. Совершенно иные… условия, господин генерал.
– А вырвать ее оттуда вы не смогли бы?.. – начал было Власов, однако лейтенант бесцеремонно прервал его:
– Советовал бы заняться собственной судьбой, господин генерал. Конечно, далеко не каждого плененного генерала жалуют у нас так, как это делает сейчас фон Линденманн. Но здесь вы всего лишь гость. Дань вежливости по отношению к поверженному врагу – не более того. И ни в коем случае не советую затрагивать вопрос о Воротовой при прощании с ним. У нас в армии походно-полевых жен не бывает. Во всяком случае, это жестко пресекается.
– И все же узнайте, лейтенант, что с ней, – почти с мольбой произнес Власов.
– Попытаюсь, – ответил переводчик таким тоном, что командарм ни на мгновение не усомнился: «Ни черта он не попытается! Ему эти хлопоты и на фиг не нужны!»
Власов порывался продолжить увещевания, однако в это время вернулся фон Линденманн. По выражению его лица можно было понять, что в Берлине остались довольны и ликвидацией армии, которая, по замыслу советского командования, должна была оттягивать на себя значительную часть войск, блокировавших Ленинград, и пленением «спасителя Москвы» Власова, которого еще недавно Сталин считал своим лучшим генералом.
– Я доложил командованию о вашем намерении сотрудничать с нами в борьбе против коммунистического ига России. Это произвело должное впечатление. Приказано переправить вас самолетом на Украину, под Винницу, в лагерь для генералов и старших офицеров, которые представляют интерес для вермахта. Там уже есть несколько десятков пленных, готовых разделить ваши взгляды.
– Я благодарю вас за тот человечный прием, который вы оказали мне, господин генерал-полковник, – растроганно произнес Власов. Как бы он ни относился сейчас к полководцу, разгромившему его войска, далеко не каждый повел бы себя с ним с такой уважительностью – это поверженный командарм понимал. И пытался ценить.
– У вас будет полтора часа на обед и небольшой отдых, генерал. После этого вас отвезут на аэродром. Сопровождать вас будет лейтенант Пельхау, – повел он подбородком в сторону переводчика, уже стоявшего у двери, – и офицер СД, который ждет в моей приемной[18]. Все, генерал, не смею вас больше задерживать, – вежливо склонил голову фон Линденманн.
– Надеюсь, мы с вами еще когда-нибудь увидимся, – произнес Власов, все еще пребывая в растроганных чувствах. Но в ответ услышал ироничное:
– Не думаю, чтобы мне пришлось брать вас в плен еще раз, генерал.
– В этом мире все может быть, в стремени, да на рыс-сях, – уже под нос себе пробубнил Власов.
12
– Штурмбаннфюрер, по-вашему – майор СС, Герман фон Шелвиг, – по-русски представился рослый, плечистый офицер СД, ожидавший Власова в приемной.
– Генерал Власов, – пробубнил пленный.
– Мне приказано доставить вас в лагерь, генерал. Сейчас вы идете на обед, затем небольшой отдых и – на аэродром. Ваш пистолет, – вернул он пленному отобранное у него адъютантом перед беседой с фон Линденманном личное оружие.
– Странно, – повертел в руках пистолет Власов.
– Что вас удивляет, генерал?
– Считал, что уже не вернете.
– Правда, теперь оно без патронов, однако само возвращение оружия пленному – дань уважения к его чину. Ну а защиту мы вам гарантируем.
Слова он коверкал безбожно, тем не менее говорить пытался уверенно и даже бегло. Другое дело, что при этом в голосе его не проявлялось ни интонаций, ни эмоций. Даже когда приказывал лейтенанту-переводчику доставить пленного в офицерскую столовую, поскольку сам он обязан был ознакомиться с протоколом допроса.
18
За аббревиатурой СД первоначально скрывалась служба разведки и безопасности войск СС, созданная еще в 1931 году. Летом 1934 года она была признана единственным разведывательным и контрразведывательным органом нацистской партии, а летом 1944 года, после ликвидации абвера и ареста его руководителя, адмирала Канариса, СД была подчинена также и военная разведка. Местные отделения СД подчинялись Главному управлению имперской безопасности, во главе которого к моменту пленения Власова стоял Рейнхард Гейдрих. В 1943 году его сменил обергруппенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер.