Далее, Мерецков назначает Власова во 2-ю Ударную армию, но не освобождает его от должности заместителя командующего Волховским фронтом. Возможно такое? Вполне. Но только не в положении, в каком находится в этот момент 2-я Ударная. Новому командующему, по логике вещей, сейчас бы надо с головой уйти в дела только 2-й, в то, как вырвать ее из окружения, спасти, но у Власова продолжают висеть на шее еще и обязанности зам. командующего фронтом. Конечно, при надобности логику и здесь можно найти, мол, оставляя Власову должность зам. командующего фронтом, Мерецков тем самым поднимал статус его как командующего армией. Может быть. Однако скорее всего и здесь мы сталкиваемся с тем, с чем уже сталкивались, — идет накачка значимости Власова, работа на имя Власова как военачальника фронтового масштаба. Болезнь Клыкова — липовая. Он был прекрасным командующим. Снимать его как не справившегося было просто нельзя. Не было оснований. И ему «нашли» болезнь, чтобы он освободил место для Власова. Почему? Потому что и без Мерецкова Сталин хорошо знал, в каком положении оказалась 2-я Ударная армия, Мерецков лишь подтвердил Сталину о катастрофическом положении 2-й Ударной. Для Андрея Власова это прозвучало как приказ надеть парашют, приготовиться к прыжку… 15 июля 1942 года на одном из допросов в немецкой разведке на просьбу охарактеризовать командующего Волховским фронтом генерала Мерецкова допрашивающий запишет со слов Власова:
«Эгоист. Очень нервная, рассеянная личность.[99] Спокойная деловая беседа между командующим фронтом и командующими армиями была почти невозможна. Личные противоречия между Мерецковым и Власовым: Мерецков пытался отстранить Власова. Страдающие очень многими недостатками, неудовлетворительные приказы со стороны штаба фронта для 2-й Ударной армии».
К чему здесь эта «РАССЕЯННАЯ ЛИЧНОСТЬ»? Потому что Мерецков так и не понял ничего в отношении к Власову, ровным счетом ничего? Наверное, Власов чем-то не нравился ему как командующий армией, но у Власова была совсем другая «игра». А «неудовлетворительные приказы со стороны штаба фронта для 2-й Ударной армии» зачем? Не для того ли, чтобы сказать, что немцы не победили нас. Мы из-за своей разболтанности проигрываем? Что немцы не победят нас, если мы сами, своим головотяпством, безответственностью, глупостью не поможем им в этом?
Поразительные и «несуразные» вещи творятся в первый период нахождения Власова у немцев. Власов уже у них. Геббельсовская пропаганда по всем каналам раструбила об этом. На головы наших солдат сыплются с высоты листовки за подписью Власова, а Сталин молчит. У немцев Власов был уже 11 июля 1942 года, есть фотография, на которой запечатлена беседа возле карты Власова с немецким генерал-полковником Т. Линдеманном, командующим 18-й армией, в полосе которой и был «взят» Власов, фотография датирована 13 июля 1942 года. Она, безусловно, печаталась тогда же в открытых военных изданиях, в газетах для военнопленных. Однако только 5 октября 1942 года у нас издается приказ, по которому Власов была зачислен в без вести пропавшие. И в таковых он значился до 11.04.43 года, в этот день был издан приказ, который отменил приказ от 5.10.42 года. Какой смысл было так тянуть? В Берлине вовсю уже работал «штаб Власова». Власов открыто разъезжал по фронтам, выступал перед жителями оккупированного Белостока, Минска, Смоленска, личным составом воинских частей, вещал на радио, озвучивал свои «меморандумы» и «воззвания», рекрутировал по концлагерям военнопленных в РОА и в то же самое время числился у нас без вести пропавшим.
И все-таки странного тут ничего нет. Было бы странным, если бы Сталин, ГРУ в первый же день нахождения Власова у немцев начали бы раскручивать его в СМИ как «труса» и «предателя». Сталину и ГРУ надо было как раз изобразить «не верю», шок, разорвавшуюся бомбу — все, что угодно, только не «предателя Власова». И чем больше молчал Сталин, тем громче кричали о Власове немцы. Гитлер даже приказал использовать его только в «пропагандистских целях». Они кричали, а Сталин молчал, изображал страх перед Власовым. Немцы кричали, им казалось, что они выковыривают у Сталина какую-то страшную тайну, и… увязали в своем крике, создавая Власова, делая из него то, что было замышлено в ГРУ, — символ. Эту ситуацию, сам не ведая, откуда у нее «растут ноги», точно описал в своей книге Штрик:
«Стоит заметить, что в начале 1945 года, после официального признания КОНРа, Власов и Жиленное были все же у Геббельса. Об этом посещении несколько месяцев спустя мне рассказывал Жиленков, когда мы вместе сидели в американском плену. Геббельс был очень любезен и заявил, что с самого начала выступал за Русское Освободительное Движение. А потом прибавил, что всегда ведь можно было бы его распустить, если бы члены его вздумали повернуть против «третьего рейха». Жиленков как бы резко изменил тему разговора и спросил Геббельса: кто открыл Америку? И терпеливо ждал, пока Геббельс не сказал, что Колумб. Да, сказал тогда Жиленков, Колумб открыл Америку. И Америка существует. А попробуйте, господин министр, теперь закрыть Америку. То же и с Русским Освободительным Движением. Геббельс улыбнулся. Времена изменились».