Позже меня и полковника Боярского вызвали к себе представители разведотдела при ставке верховного командования германской армии полковник Ронне и отдела пропаганды верховного командования Штрикфельдт, которые заявили, что на стороне немцев уже воюет большое число добровольцев из советских военнопленных и нам следует также принять участие в борьбе против Красной Армии.
Я высказал Ронне и Штрикфельдту мысль, что для русских, которые хотят воевать против советской власти, нужно дать какое-то политическое обоснование их действий, чтобы они не оказались наемниками Германии. Ронне ответил, что немцы со — гласны создать из русских правительство, к которому перейдет власть после поражения советских войск. Я заявил Ронне, что по — думаю над его предложением и позже дам ответ.
После этой беседы 10 августа 1942 года в лагерь приехал советник Министерства иностранных дел Германии Хильгер — бывший советник германского посольства в Москве, свободно владеющий русским языком, который вызвал меня к себе, спросил, согласен ли я участвовать в создаваемом немцами русском правительстве и какие в связи с этим у меня имеются предложения.
Высказав Хильгеру мысль о том, что надо подождать конца войны, я тем не менее стал обсуждать с ним, какие территории Советского Союза следует передать Германии. Хильгер говорил, что Украина и Советская Прибалтика должны будут войти в состав Германии…»
так начался подвиг Андрея Власова.
После всех этих бесед-допросов Хильгер 8 августа со ставил «ЗАПИСКУ». «СОДЕРЖАНИЕ: о допросах военнопленных советских офицеров». В ней можно прочесть много интересного, в смысле того, как Андрей Власов повел свое дело у немцев. Например, вот это: «Чтобы добиться победы над Сталиным, нужно, по мнению обоих офицеров, ввести в бой против Красной Армии русских военнопленных. Ничего не подействует на красноармейцев более сильно, чем выступление русских соединений на стороне немецких войск». А что говорит Власов немцам дальше? Прямо сейчас же бросаться в бой против Красной Армии? Ничего подобного.
«Для осуществления этого необходимо создание соответствующего русского центра, призванного для того, чтобы рассеять царящее в широких кругах и среди командования Красной Армии опасение относительно намеченных Германией целей войны, а также для того, чтобы воспрепятствовать Сталину дальнейшее ведение войны».
Одним словом, никакого пока участия в боевых действиях против Красной Армии, для этого надо собраться, подумать, обсудить и т. п. и т. д. Далее «эти русские» рассуждали, что, мол, «на обломках Советского Союза возникнет новое русское государство, которое в тесном союзе с Германией и ее вождями будет работать над созданием нового порядка в Германии».
Хильгера все это взбесило донельзя, и он пишет в «ЗАПИСКЕ»:
«Я ясно сказал советским офицерам, что не разделяю их убеждений. Россия в течение ста лет являлась постоянной угрозой Гер — мании, вне зависимости от того, было ли это при царском или при большевистском режиме. Германия вовсе не заинтересована в воз — рождении Русского государства на великорусской базе». Но «эти унтерменши» упорствуют. «Советские офицеры возразили, что между самостоятельным Русским государством и колонией имеются еще различные другие решения, например, создание доминиона, протектората с временным или постоянным введением оккупационных войск…»
Генерал Власов и полковник. Боярский изложили выше приведенные соображения в меморандуме, который был представлен в мое распоряжение подполковником генштаба фон Ронне.
Перевод прилагается…
Из «ЗАПИСКИ» Хильгера видно, что Власов начинает говорить совсем не о том, что хотят услышать немцы. Немцы хотят, чтобы Власов возглавил сейчас же полк советских военнопленных и начал бы боевые действия против Красной Армии, а Власов пускается в какие-то прогнозы на будущее, в прожекты о будущем России: колонией она будет или в качестве доминиона, а может быть, протектората «с временным или постоянным введением оккупационных войск»…
Однако что же Власов и Боярский накатали… за несколько часов в том «меморандуме», о котором упоминает Хильгер?
«Принимая во внимание внутреннее положение Советского Союза, растущую оппозицию против существующего режима, а также международное положение, можно прийти к следующему заключению: