Странным на первый взгляд выглядит то, что Власову, как он выражается, «удалось устроить на эту должность»[122] генерала Благовещенского. Почему должно было не удаться? Потому что Власов начал с самого начала проталкивать на ключевые должности «своих людей». Из ГРУ? Может быть.
Свен Стеенберг в книге «Власов» так пишет об этой школе:
«Дабендорф жил и развивался, как гнездо идей и представлений, противоречащих национал-социализму и планам Гитлера Получилось, что под защитой немецкой армии здесь созревали идеалы, которые, если бы о них проведала ставка Гитлера, привели бы к неизбежному аресту не только всех русских, но и принимавших в этом участие немцев.
Дабендорф стал также колыбелью нового русского офицерского корпуса, который был там образован. Эти офицеры, когда они снова возвращались в свои части, были уже членами стройной политической организации. Постепенно возникло и нечто вроде тайной службы, постоянно осведомлявшей Власова и его сотрудников обо всем происходившем на Восточном фронте.
Дабендорф стал организационным центром Освободительного движения, которому в любой момент могли быть переданы существовавшие уже добровольческие части, русская служба самоохраны и самоуправления в занятых областях.
Свобода, с которой здесь обсуждались все вопросы, побудила русских назвать Дабендорф «свободной республикой».
Власов всегда был в курсе всех новостей в Дабендорфе, а Тру — хин и Зайцев обсуждали с ним все проблемы».
Очень примечательно, что первый свой выезд Власов начал с посещения именно школы в Дабендорфе, а едва получив какую-то власть, употребил ее на то, чтобы устроить генерала Благовещенского начальником этой школы. Офицерские кадры решают все. С офицера начинается всякая армия. Первый выпуск на курсах в Дабендорфе был 22 марта 1943 года. Власов лично поздравил выпускников с окончанием «учебного заведения».
В 1978 году в Сан-Франциско, в издательстве «Союз борьбы за освобождение народов России» (СБОРН) вышла книга Ф.П. Богатырчука «Мой жизненный путь к Власову и Пражскому манифесту». В конце своей книги автор, очень хорошо знавший Власова, работавший с ним, пишет:
«Читателю может показаться, что я стремлюсь идеализировать Власова, представив его лишенным каких-либо человеческих слабостей или недостатков. Поэтому укажу некоторые из последних, которые мне казались довольно существенными. Власов был генералом, привыкшим командовать и не терпевшим ослушания. Такому человеку очень трудно перевоплотиться в настоящего демократа, хотя он по мере сил и старался это сделать. В особенности трудно было ему прислушиваться к голосу гражданских лиц, не имевших ни погон, ни лампасов. Поэтому на заседаниях Президиума КОНРа всегда превалировала военная точка зрения… И, наконец, самое важное: несмотря на все горести и разочарования, Власов в глубине души оставался членом коммунистической партии, верившим в марксистскую утопию, но, конечно, с пресловутым «человеческим лицом».
Такое заключение тем более ценно и интересно, что Богатырчук еще в 1940 году защитил докторскую диссертацию, работал рентгенологом и преподавателем рентгенологии в высших учебных заведениях Киева. В Канаде, куда Богатырчук перебрался после разгрома фашистской Германии, он работал в «качестве лектора и затем полноправного профессора рентгеновской анатомии». Короче, такому специалисту по просвечиванию человеческого нутра, каким действительно был Богатырчук, верить можно и нужно. Хорошо, что Богатырчук так «просветил» Власова в 1978 году, а не в 1943 году…
Зыков в Дабендорфе, до появления там Власова, уже выпускал газету. Называлась она — «Клич». Власов распорядился закрыть «Клич» и начать выпуск сразу двух газет — «Заря» для военнопленных и «Доброволец» для «добровольцев». В первом номере «Добровольца» тиражом 600 тысяч экземпляров было опубликовано «Смоленское воззвание» Власова. Впоследствии «Заря» выходила тиражом в 100–120 тысяч, а «Доброволец» — 40–60 тысяч экземпляров.
«Первые 33 номера газет «Заря» и «Доброволец» вышли фактически без всякой цензуры, — сообщает С. Стеенберг. — Зыков пользовался этим и русский вопрос ставил во главу угла. Но подчеркивал, что русские — союзники, а не подчиненные немцев. Это не были уже немецкие газеты, издававшиеся для русских, а чисто русские газеты, писавшие о своих проблемах и целях».
Далее С. Стеенберг сообщает:
«После 33-го номера все редакторы были вызваны к полковнику Мартину. Мартин сделал им выговор за то, что они преступили границы дозволенного. Зыков возразил: «Вы можете, разумеется, считать нас провокаторами и советскими агентами и не верить нам, но, может быть, подумаете о том, почему мы постоянно боремся с вами по многим вопросам, хотя производим этим на вас неприятное впечатление. Если бы мы были агентами, то проще было бы поддакивать вам и потихоньку проводить наши коварные цели».