"После посещения Дабендорфа, – показывал Власов, – я в сопровождении представителя отдела пропаганды германской армии подполковника Шубута и капитана Петерсона выехал в Смоленск, где ознакомился с деятельностью созданных немцами из советских военнопленных батальонов пропаганды и добровольческого отряда.. В том же 1943 году я посетил Псков, где осмотрел батальон добровольческих войск и был на приеме у командующего германскими войсками, действовавшими под Ленинградом, генерал-фельдмаршала Буша, который просил меня рассказать на собрании германских офицеров о целях и задачах "Русского комитета".
Выступая на собрании, я заявил, что "Русский комитет" ведет активную борьбу против советской власти и что немцы без помощи русских уничтожить большевизм не смогут. Мое выступление явно не понравилось генерал-фельдмаршалу Бушу". "На митинге в Гатчине, указывая на видневшийся вдали Ленинград, – пишет в книге "Третья сила", выпущенной 2-м изданием в 1974 году издательством "Посев", А. Казанцев, – Власов закончил свою речь словами:
"Кончится война, мы освободимся от большевизма и тогда, в нашем Ленинграде, которому мы вернем его настоящее имя, мы будем принимать немцев, как дорогих гостей". Кстати, к тому времени Гитлер издал приказ – Ленинград должен быть стерт с лица земли. "Место же, на котором он стоял, должно будет послужить для постройки нового немецкого города, который стал бы "торговыми воротами" для вывоза продуктов из России…"
"Возвращаясь в Берлин, я остановился в Риге и выступил с антисоветским докладом перед русской интеллигенцией города, а также имел беседу с проживавшим в Риге митрополитом Сергием
ВОПРОС. Чем была вызвана необходимость этой встречи и о чем вы беседовали с Сергием?
ОТВЕТ Встреча с митрополитом Сергием мне была организована немецким офицером, который ведал пропагандой в Риге, с целью установления контакта с русской православной церковью и использования духовенства для совместной борьбы с советской властью
Сергий, согласившись со мной о необходимости усилить борьбу против Советской власти, сказал, что он намерен создать святейший синод в областях, оккупированных немцами При этом Сергий говорил, что только священники, выехавшие из Советского Союза, знают положение населения и смогут найти с ними общий язык, в то время как эмигрантские священники оторвались от советской действительности и авторитетом среди населения не пользуются. Я порекомендовал Сергию не торопиться с созданием синода…"
Странно – почему? Казалось бы, наоборот, Власов должен был настоятельно рекомендовать Сергию создание на оккупированных территориях синода: его "Русский комитет" на правах "правительства России" и вот синод рядом – вместе. А он против. Ответ прост: одно дело создание ГРУшного "Русского комитета" и "правительства будущей России", и совсем другое дело создание синода – это уже самый настоящий, а не игрушечный, раскол русской православной церкви. Сергий, к сожалению, был не из ГРУ. Вот почему Власов не рекомендовал Сергию торопиться с синодом.
"После возвращения из поездки я имел в городе Летцене встречу с командующим добровольческими частями генерал -лейтенантом Хельмигом.
Хельмиг предложил мне остаться у него в штабе и помогать ему руководить сформированными русскими частями. Я отказался от этого предложения, заявив Хельмигу, что до тех пор, пока русские военнопленные будут находиться на службе в немецких частях, они воевать против большевиков как следует не будут. Я просил Хельмига всю работу по созданию русских частей пере -дать мне с тем, чтобы сформировать из них несколько дивизий, подчинив их "Русскому комитету".
Не договорившись с Хельмигом, я возвратился в Берлин и от Штрикфельдта узнал, что о моем выступлении у фельдмаршала Буша стало известно Гиммлеру".
Власов буквально напролом идет к цели, он открытым текстом требует у немецкого генерала отдать ему "всю работу по созданию русских частей", то, ради чего он сюда и заброшен ГРУ. Конечно, с генералом Хельмигом ни о чем таком он "договориться" в принципе не мог, потому что это дело было не Хельмига ума, не в его компетенции это было. Кто-то должен был приказать Хельмигу. Кто? Кроме Гитлера, кажется, некому? Но может, наверное, и Гиммлер, все военнопленные в его ведении.
Но тут как раз начались проблемы с самим Гиммлером.
"Гиммлер на одном из узких совещаний высших начальников германской армии заявил, что отдел пропаганды вооруженных сил Германии возится с каким-то военнопленным генералом и позволяет ему выступать перед офицерским составом с такими заявлениями, которые подрывают уверенность немцев в том, что они одни могут разбить Советский Союз, – давал показания Андрей Власов в мае 1945 года. – Гиммлер предложил прекратить такую пропаганду и использовать только тех военнопленных, которые заявляют о своем согласии служить в немецкой армии. После этого выступления Гиммлера я некоторый период не проявлял активности и до 1944 года никуда из Берлина не выезжал".
Вот это – "не проявлял активности" – с головой выдает Андрея Власова как генерала ГРУ. А не "проявлял активности" он потому, что едва избежал полного провала. И не он один, а и генерал Малышкин…
Вот как это было. Об этом рассказывает в своей книге "Власов" Свен Стеенберг.
"Кульминационным пунктом пребывания Власова в Пскове было его выступление в городском театре. Это было 30 апреля 1943 года. Билеты выдавались не только городскому населению, но также и в сельских районах…
Его (Власова) речь произвела глубокое впечатление. Это говорил русский – русским, о русских делах. Гитлер не был упомянут ни одним словом, а германский народ приветствовался как равный союзник…"
Штрикфельдт пишет про это же:
"У Власова была привычка откровенно говорить о прошлых ошибках и просчетах, были ли его слушатели русские или немцы. Он исходил из мысли, что на ошибках надо учиться. И эта его речь, в которой он, в частности, благодарил немцев, принимавших его в Гатчине, и выразил надежду приветствовать их в качестве своих гостей в Ленинграде – было вполне в его духе".
Враги Власова немедленно использовали положение:
"Этот наглый русский чувствует себя уже правителем независимой России! Безобразие!" Дело было передано в высшие инстанции, и 17 апреля фельдмаршал Кейтель отдал приказ:
"Ввиду неквалифицированных, бесстыдных высказываний военнопленного русского генерала Власова во время поездки в Северную армию, происходившую без разрешения фюрера и без моего ведома, приказываю перевести русского генерала Власова немедленно, под особой охраной, в лагерь для военнопленных, который он не смеет покидать.
Фюрер не желает больше слышать имени Власова. Впредь оно может, если этого требуют обстоятельства, использоваться для чисто пропагандистских целей, для проведения которых требуется имя, а не личность генерала Власова. Если же генерал Власов еще раз выступит где-либо лично, то следует позаботиться о том, чтобы он был передан тайной государственной полиции [123]и обезврежен".
14 октября 1943 года, выступая на совещании высших офицеров СС и армии, Гиммлер сказал:
"Многие возлагали большие надежды на этого Власова… Я думаю, в данном случае мы исходили из неправильной оценки славян. Каждый славянин, каждый русский генерал будет, если дать ему возможность говорить, апеллируй на его тщеславие, высказываться в сказочной для немцев форме. Господин Власов – что меня тогда удивило – даже в Германии проводил пропаганду и в такой гротесковой форме читал нам, немцам, лекции, И в этом я видел большой вред. Мы можем проводить пропаганду против других и пользоваться при этом средствами, какими мы захотим. Каждое средство, которое заставит служить нам эти дикие народы и приведет к тому, что русские будут умирать вместо немцев, правильное. Это справедливо и ответственно перед богом и людьми. Но здесь без нашего ведома произошло следующее: господин Власов начал говорить с заносчивостью, которая характерна для русских, славян. Он заявил, что Германия еще никогда не могла победить Россию, которая может быть побеждена только самими русскими. Видите, мои господа, это высказывание опасно. Утренней, обедней и вечерней молитвой немецкой армии должно быть: "Мы превыше всех врагов на земле". И если приходит какой-то русский, выскочка – бывший позавчера, может быть, каким-то подмастерьем, а вчера сделанный господином Сталиным генералом, который с заносчивостью славянина читает здесь лекции и выставляет такое предложение, что Россия может быть побеждена только самими русскими, тогда я должен только сказать: "Даже таким заявлением человек показывает, какой он свинья". Все, что нам предстоит сделать в настоящую зиму, когда мы, безусловно, уничтожим и должны уничтожить дальнейшие два или три миллиона русских, – все эти моменты являются переходными фазами… Для нас конец войны означает свободный путь на Восток…"