Вообще, кто мог знать эту дату – 16 апреля? Ну, конечно, еще сам Сталин, командующие фронтами, участвовавшими в битве за Берлин, – их трое. Еще кто-то, к примеру, начальник ГРУ. Кто еще? Их можно на пальцах пересчитать…
"15 апреля, с наступлением темноты, дивизия двинулась на юг с соблюдением мер походного охранения, – фиксирует командир полка Артемьев. – Был составлен план боевых действий на марше на случай столкновения с немецкими войсками, если они попытались бы оказать давление силой".
Это что же получается? Дивизия Власова, заменившая на самом ударном участке фронта немецкие воинские части, буквально за несколько часов до общего наступления Красной Армии на Берлин снялась и ушла на юг? Повторилась ситуация на Курской дуге? Но откуда Буняченко узнал про дату общего наступления – 16 апреля? От Власова? А тот от кого? От своего начальника – от начальника ГРУ? От самого Сталина?
Как бы там ни было, но за несколько часов до общего наступления немцы физически уже никак не могли залатать хоть чем-то, хоть кем-то, хоть как-то оголенный власовцами участок фронта на Одере, к тому же прямо перед плацдармом советских воинских частей, на который через несколько часов – 16 апреля устремились переправляться наши полки и дивизии. Наши войска, находившиеся на одерском "пятачке", просто не позволили бы открыто приблизиться немцам, к оставленным власовцами позициям.
"Мы серьезно учитывали не только вынужденное запоздание 2-го Белорусского фронта с началом наступления… – пишет Г. К. Жуков. – Конечно, было бы лучше подождать пять-шесть суток… Времени до 16 апреля у нас осталось мало, а мероприятий, которые надо было срочно выполнить, очень много".
Все тут закодировал наш любимый полководец! Особенно вот это: "Конечно, было бы лучше подождать пять-шесть суток". Чего ж не подождали? То-то и оно, не могла ждать и часа лишнего Первая власовская дивизия, а не 1-й Белорусский фронт. 1-й Белорусский фронт в тех условиях мог ждать и пять, и шесть, и все двенадцать суток, ни часу не могла ждать власовская дивизия, "ожидание" для нее было смерти подобно – генерал Буссе мог раздавить ее всей мощью своей 9-й армии. Вот почему Сталин приказал не дожидаться готовности к сражению целого 2-го Белорусского фронта, которым командовал К. К. Рокоссовский, он под Москвой со своей 16-й армией был соседом А.А. Власова, командовавшего там 20-й армией. Под Берлином для Победы, для взятия Берлина войска генерала Власова оказались важнее войск генерала Рокоссовского. Рокоссовского из-за Власова даже ждать не стали. За те "пять-шесть суток" немцы успели бы перебросить на оголенный власовцами участок фронта столько войск, что их хватило бы на "пять траншей" и более.
Что же у нашего полководца написано в "Воспоминаниях" про тот участок фронта, который занимала Первая власовская дивизия?
"Немецкое командование разработало детальный план обороны берлинского направления. Оно надеялось на успех оборонительного сражения на реке Одер, представлявшей собой стратегическое предполье Берлина. В этих целях было осуществлено следующее.
Прикрывавшая город 9-я армия генерала Буссе усиливалась людским составом и техникой. В ее тылу формировались новые дивизии и бригады. Укомплектованность соединений первой линии доводилась почти до штатной численности. Особое внимание уделялось сосредоточению и использованию в обороне танков и штурмовой артиллерии.
От Одера до Берлина создавалась сплошная система оборонительных сооружений, состоящая из ряда непрерывных рубежей, по нескольку линий окопов. Главная оборонительная полоса имела до пяти сплошных траншей. Противник использовал ряд естественных рубежей: озера, реки, каналы, овраги. Все населенные пункты были приспособлены к круговой обороне".
Чистую правду пишет наш маршал! Он только не сообщает про ту дыру в этой "оборонительной полосе", которая "имела до пяти сплошных траншей" и которую проделала ему "15 апреля, с наступлением темноты"
Первая власовская дивизия, снявшись с фронта, как тогда, на Курской дуге. Почитаем дальше маршала Жукова, но при этом держа постоянно в голове то, что в центре обороны Берлина находилась 9-я немецкая армия генерала Буссе, у которого, как мы теперь знаем, сложились прямо сердечные отношения с Буняченко, а в центре участка фронта, занятого 9-й немецкой армией, в 100 метрах от советского плацдарма на правом берегу Одера "держала оборону" Первая власовская дивизия под командованием все того же Буняченко.
"События, предшествовавшие Берлинской операции, развивались так, что скрыть от противника наши намерения было очень трудно. [217]
Для всякого, даже не посвященного в военное искусство человека, было ясно, что ключ к Берлину лежит на Одере и вслед за прорывом на этой реке немедленно последует удар непосредственно по Берлину. Немцы ожидали этого". Одного они не ожидали, что власовцы пропустят жуковцев им в тыл – вот почему Жуков не боялся, что от немцев не была секретом вся подготовительная часть Берлинской операции.
Впоследствии на Нюрнбергском процессе генерал Йодль показал:
"Для генерального штаба было понятно, что битва за Берлин будет решаться на Одере, поэтому основная масса войск 9-й армии, оборонявшая Берлин, была введена на передний край. Срочно формировавшиеся резервы предполагалось сосредоточить севернее Берлина, чтобы впоследствии нанести контрудар во фланг войскам маршала Жукова…
Готовя наступление, мы полностью отдавали себе отчет в том, что немцы ожидают наш удар на Берлин. Поэтому командование фронта во всех деталях продумало, как организовать этот удар наиболее внезапно для противника. [218] .
Мы решили навалиться на оборонявшиеся войска противника с такой силой, чтобы сразу ошеломить и потрясти их до основания…"
Без маленькой детали – власовские части на участке 9-й немецкой армии, – написанное – лишь газетная публицистика, это когда отсутствие деталей, реалий, заменяется звонкими словами.
"Вся эта масса боевой техники, людей и материальных средств переправлялась через Одер. [219] Потребовалось построить большое количество мостов и переправ, которые обеспечили бы не только переброску войск, но и дальнейшее их питание. [220] Ширина Одера местами доходила до 380 метров. Начался весенний ледоход. Инженерно-строительные работы протекали в непосредственной близости от линии фронта под систематическим обстрелом артиллерии и минометов противника, при налетах его авиации. Однако к началу выхода соединений в исходные районы через Одер было проложено 25 мостов и 40 паромных переправ". [221]
Не получается и дальше без Первой власовской дивизии…
"Утром 16 апреля на всех участках фронта советские войска успешно продвигались вперед, – пишет Жуков. – Однако противник, придя в себя, начал оказывать противодействие со стороны Зееловских высот своей артиллерией, минометами, а со стороны Берлина появились группы бомбардировщиков. И чем ближе подходили наши войска к Зееловским высотам, тем сильнее нарастало сопротивление врага… Сплошной стеной стоял он [222] перед нашими войсками, закрыв собой плато, на котором должно было развернуться сражение на ближних подступах к Берлину…
В 15 часов я позвонил в Ставку и доложил, что первая и вторая позиции обороны противника нами прорваны, войска фронта продвинулись вперед до шести километров, но встретили серьезное сопротивление у рубежа Зееловских высот, где, видимо, в основном уцелела оборона противника. Для усиления удара общевойсковых армий ввел в сражение обе танковые армии. Считаю, что завтра к исходу дня мы прорвем оборону противника…
Вечером я вновь доложил Верховному о затруднениях на подступах к Зееловским высотам и сказал, что раньше завтрашнего вечера этот рубеж взять не удастся.
На этот раз И.В. Сталин говорил со мной не так спокойно, как днем.
– Вы напрасно ввели в дело 1-ю гвардейскую танковую армию на участке 8-й гвардейской армии, а не там, где требовала Ставка. – Потом добавил: – Есть ли у вас уверенность, что завтра возьмете Зееловские высоты?
Стараясь быть спокойным, я ответил:
219
[219] И ни слова про то, что Первая власовская дивизия стоит против этого самого места переправы и только… окапывается. – В.Ф.
220
[220] И снова ни слова про Первую власовскую дивизию, которая своим "полным бездействием" позволяла Жукову строить то самое "большое количество мостов и переправ".
221
[221] Все это чудненько, но спрашивается, если один конец моста и переправы находился на левом берегу Одера, который был в наших руках, то как мог второй конец моста и переправы находиться на правом берегу Одера, который был немецким? Без рассказа о Первой власовской дивизии, окопавшейся на правом берегу Одера, ну никак не сходятся и здесь концы с концами. – В.Ф.