Во время подготовки конференции Горбачев встречался с нами несколько раз, подробно рассказывал об основных ее задачах, иногда такие встречи длились 5–6 часов, откровенность была почти полная. Молча сидели и слушали дискуссию другие члены Политбюро, редко бросая какую-нибудь реплику или дополнительный вопрос. То есть никакой скрытности в подготовке конференции не было, и высшие руководители партии, безусловно, представляли, чем она должна стать для судеб страны, хотя конкретно ее идеи прорабатывались в другом месте — на спецдаче в Волынском–2, бригадой под руководством А. Н. Яковлева.
Уверен, что именно подготовка конференции, а не «разнузданность» печати или «отступление от социалистического реализма» некоторых писателей вызвали к жизни попытку контратаки на идеологию и практику перестройки, причем разворачивалась контратака, как это было принято, под флагом защиты перестройки и социализма. 13 марта 1988 года в газете «Советская Россия» появилась громадная статья безвестной дотоле преподавательницы химии в одном из ленинградских вузов Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами».
Заботясь о воспитании молодежи, с которой она, дескать, гуляет по парку Петергофа, как Платон с учениками своей академии, автор повела речь о вещах совсем нешуточных. Репрессии, сталинское время, по ее мнению, представляются общественному вниманию неправильно, как эпоха «всеобщего страха», «духовного рабства» и тому подобное, что порождает у студентов идейную путаницу, смещение политических ориентиров и даже идеологическую всеядность. Хуже того, уже и об ответственности коммунистов заговорили!
Один из виновников тут — драматург Михаил Шатров со своими пьесами, который отходит от принципов соцреализма, абсолютизирует субъективный фактор общественного развития, искажает историю социализма в СССР и еще обвиняет Сталина в убийствах Троцкого и Кирова, в изоляции больного Ленина, смыкаясь в своей логике и оценках с Б. Сувариным. Хорош и автор «Детей Арбата» А. Рыбаков, который сам признается, что взял отдельные сюжеты из эмигрантских публикаций.
Нам же надо оценивать историческую роль Сталина с партийно-классовых позиций. Вон даже Черчилль и де Голль как хорошо о нем сказали! Да и приказы, доклады его нелишне посмотреть, переписку, воспоминания маршалов. Тогда наша молодежь и возгордится за нашу державу, за ее роль в бурном, изменяющемся мире. И вообще все эти атаки на государство диктатуры пролетариата и тогдашних лидеров нашей страны (напомню читателям, что ко времени публикации письма Н. Андреевой мы жили уже в «общенародном государстве") организуются не только из-за границы, в них участвуют и потомки свергнутых Октябрем классов, а также духовные наследники меньшевиков Дана и Мартова, других по ведомству российского социал-демократизма, обиженных социализмом потомков нэпманов, басмачей и кулаков.
А еще Н. Андрееву недавно озадачила одна студентка, которая подумала, что классовая борьба — устаревшее понятие, как и руководящая роль пролетариата. Да и какой-то академик мутит воду, рассуждая, что нынешние отношения государств, принадлежащих к двум различным социально-экономическим системам, лишены классового содержания. Ну это уж полное избиение социалистических ценностей! Тут-то и сходятся два зловещих течения — некий леволиберальный интеллигентский социализм, который противопоставляет пролетарскому коллективизму самоценность личности, и «крестьянский социализм», который хочет возвратиться к общественным формам досоциалистической России. Эти вообще не понимают значение Октября для судеб Отчизны да еще оценивают коллективизацию как страшный произвол по отношению к крестьянству.
Не обошла автор и практику «отказничества» от социализма, когда некоторые граждане-космополиты хотят сменить место жительства, а нас никто не учит видеть в этом классовую и национальную измену, а не права человека. Скорей всего, это представители «контрреволюционных» наций.
Совсем плохо для молодежи, что в русле этих двух упомянутых течений создаются неформальные организации, которые еще и политизируются, начинают говорить о «разделении власти» на основе «парламентского режима», «свободных профсоюзов», «автономных издательств» и т. д. (напомню, что все эти вопросы и были вынесены на XIX партконференцию). За этим скрывается вопрос — признавать или не признавать руководящую роль партии, рабочего класса в социалистическом строительстве, в перестройке. А из этого, в свою очередь, вытекает другой важный вопрос — о роли социалистической идеологии. Тут нам надо действовать по-ленински. Когда Ленин столкнулся с манипуляциями, например, Питирима Сорокина, он не только упрекнул тогдашних работников средств массовой информации в неопытности, не только сравнил пригодность «этих профессоров и писателей» в деле воспитания масс с пригодностью растлителей для воспитания малолетних, но и сообщил, что, понимай это революционный пролетариат, он бы «вежливо выпроводил» их из страны.[20] Так бы, дескать, поступить и с авторами разных поделок, которые под предлогом нравственного и духовного «очищения» размывают грани и критерии научной идеологии, манипулируя гласностью, насаждают внесоциалистический плюрализм, что тормозит перестройку в общественном сознании…
Такие вот у нас были преподаватели химии, изучавшие и книги Б. Суварина, выпуска 1935 года, и мемуары генерала де Голля, и религиозно-мистическую русскую философию и даже работы Л. Троцкого, в 1988 году еще малодоступного, и очень многое другое, что содержалось либо в записках, подготовленных в отделах ЦК КПСС, либо в книжках, рассылаемых по специальному списку под грифом «Сов. секретно».
Конечно, от Нины Андреевой в этой статье была только подпись, хотя последующие действия автора показали, что она полностью разделяет идеи, под которыми поставила свой автограф. Статья готовилась в аппарате ЦК КПСС, дорабатывалась в редакции, «помогали» автору весьма квалифицированные гости, выезжавшие в Ленинград. Но дело не в этом.
В день выхода письма-статьи нас, редакторов центральных газет, руководителей телевидения и радио собрал в своем кабинете Е. К. Лигачев. Примерно полчаса разговор шел о работе прессы, о проблемах перестройки. Потом Лигачев не выдержал:
— Я вот сегодня в «Советской России» статью прочитал — письмо Нины Андреевой. Замечательное, скажу вам, выступление! Читали?
Все молчали. Молчал и я, хотя статью прочитал и уже утром в 10 часов на ежедневном заседании редколлегии сказал, что, видимо, началась открытая схватка и каждый из нас должен самостоятельно сделать свой выбор. Кузьмич между тем продолжал:
— Прошу вас всех руководствоваться положениями этой статьи. И это не только моя позиция!
Разъезжались мы по редакциям озадаченные. Горбачева в это время в Москве не было, он как раз 13-го улетел в Югославию. Яковлев находился с визитом, по-моему, в Монголии. Может быть, статья была с ними заранее согласована? Среди интеллигенции началась паника, значение статьи, опубликованной в органе ЦК КПСС, а тогда «Советская Россия» была в таком статусе, все понимали хорошо. В периферийные газеты через ТАСС ушло указание перепечатать статью. Партийные комитеты начали обсуждать ее на собраниях и семинарах. Позже оказалось, что некоторые первые секретари самостоятельно распорядились перепечатывать статью во всей прессе, вплоть до «районок» и провести обсуждение обязательно и повсеместно. По стране подуло очень холодным ветром.
Примерно через неделю Горбачев и Яковлев вернулись, но никакой реакции от них не последовало. Я позвонил Яковлеву, осторожно спросил, что происходит. «Перетягиваем канат», — коротко ответил он. Стало ясно, что ситуация суровая.
К этому времени мы уже знали — журналисты всегда первыми успевают на запах жареного, — что некоторые члены Политбюро, другие партийные бонзы звонили Нине Андреевой, поздравляли и благодарили ее за статью. Кое-кто из них, например В. И. Воротников, прямо сказал Горбачеву, что статья может служить «эталоном». Как коротко отмечает бывший генсек в своих мемуарах «Жизнь и реформы», другие дружно поддержали его.[21] Лодка уже почти черпала бортом воду.
20
Что потом и произошло: крупнейшие ученые в сфере общественных наук были посажены на пароход и высланы за рубеж. Многие из них стали светилами мировой науки. В частности, вся социология базируется на работах П. Сорокина.