— Не робей, Джек! — крикнул кто-то в зале, когда очередь дошла до Джона Уэста. Он весь дрожал от волнения, но упорно отрицал, что держит тотализатор. Джо тоже не признал себя виновным. Потом защитник заявил, что братья Уэст не могут быть признаны виновными, так как накануне Патрика Каммина оштрафовали на гораздо большую сумму, чем остальных подсудимых, именно за то, что дело велось под его именем.
Во время перерыва Джон Уэст, в ожидании приговора, вышел на каменное крыльцо; его окружили служащие и постоянные клиенты тотализатора. Он был в безупречно сшитом новом костюме и новой щегольской шляпе. Держался он бодро и уверенно, но на душе кошки скребли. Джо стоял в стороне, бледный и молчаливый.
Когда заседание возобновилось, судья, иронически отозвавшись о свидетельстве мисс Смит, заявил, что нужно положить конец азартным играм и что, по его глубокому убеждению, лавка в доме 136 по Джексон-стрит стала местом сборища подозрительных личностей. Эти слова вызвали недовольство публики, многие из присутствующих сочли себя оскорбленными и не преминули выразить свое негодование громким свистом и выкриками, прекратившимися только после того, как судья пригрозил очистить зал. Джон Уэст сидел неподвижно, выпрямившись, а Джо весь дрожал и в отчаянии ломал руки.
— Признаю обвиняемого Джона Уэста виновным в содержании игорного притона в доме номер сто тридцать шесть по Джексон-стрит в Керрингбуше. Он приговаривается к штрафу в размере пятидесяти фунтов или к тюремному заключению сроком на три месяца.
В публике послышался ропот. Джон Уэст вскочил на ноги, словно собираясь протестовать, но, ничего не сказав, медленно опустился на место.
— Признаю обвиняемого Джозефа Уэста виновным в том же преступлении. Приговаривается к штрафу в размере двадцати пяти фунтов или к тюремному заключению сроком на один месяц. Предупреждаю, что если тот или другой из обвиняемых еще раз предстанет передо мной по такому же делу и будет признан виновным, я отправлю его в тюрьму — без права на замену штрафом.
Джон Уэст был словно в тумане, когда подошел к судейскому столу, чтобы заплатить штраф за себя и за брата. Он чувствовал себя жертвой вопиющей несправедливости. С ним поступили подло, говорил он себе, но он никогда не сдастся. Выйдя на улицу, он на все выражения сочувствия отвечал с вызовом:
— Тотошка вновь откроется, об этом не беспокойтесь!
Домой он пошел один, погруженный в глубокие думы.
По дороге он поравнялся с кучкой оборванных людей, дробивших камень на краю мостовой. Работали они вяло, без всякой охоты. Один из них выпрямился и, опираясь на свой молот, рассматривал мозоли на руках. Увидев Джона Уэста, он крикнул:
— Эй, Джек, чем кончилось дело?
Джон Уэст остановился.
— Пятьдесят монет с меня, а с Джо — двадцать пять.
— Многовато, а?
— Да, но меня этим не испугаешь. Опять открою дело. Ну, а ты как?
— Плохо, Джек. Долго шатался без работы. А теперь — сам видишь. Безработных пристроили чинить дороги и засыпать канавы на Райли-стрит. Но платят гроши, да и ненадолго это. Я подумываю, если лучше не станет, не податься ли мне на запад, в Калгурли.
— Что-то не похоже, чтобы скоро стало лучше, — не было бы хуже! А в Калгурли, говорят, золото прямо под ногами валяется.
Джон Уэст, сунув руку в карман, подошел поближе к каменщику.
— На, возьми. Купи чего-нибудь жене и ребятишкам, — сказал он, протягивая ему несколько серебряных монет.
— Спасибо, спасибо тебе.
Джон Уэст зашагал дальше. Он услышал, как каменщик сказал:
— Хороший парень Джек Уэст. Редкая душа!
Джон Уэст шел вразвалку, самодовольно улыбаясь.
Уж он-то всегда поддержит человека в беде! Он становился известной личностью. «Джек Уэст в гору пошел», — говорили о нем с завистливым восхищением, отдавая должное и его успехам и щедрости.
Заглянув в переулок, мимо которого он проходил, и увидев, что из одного дома выносят ветхую, убогую мебель и грузят ее на подводу, Джон Уэст остановился.
«Отбирают за долги у какого-нибудь несчастного бедняка», — подумал он. Из дома вышла высохшая, изможденная женщина и стала просить, чтобы ей оставили хотя бы две койки с постелями. Джон Уэст, поколебавшись, сделал несколько шагов по переулку. Он еще не решил, как ему поступить. Вдруг он увидел, что к женщине подходят двое мужчин — в одном из них Джон узнал Эдди Корригана. Оба громко заспорили с людьми, конфисковавшими имущество. Подъехала одноколка, из нее вышли двое полицейских и вмешались в спор. Джон Уэст остановился в нерешимости. Нет, лучше держаться подальше от полиции; пусть Эдди Корриган заступается за эту женщину, если ему уж так приспичило! Он повернулся и зашагал к дому.