— Добрый вечер, миссис Смит, — сказал Джон.
— A-а, здравствуйте, мистер Уэст.
Он смущенно переминался с ноги на ногу и, не зная, что сказать, только пуще краснел.
— Э-э-э… очень много народу, миссис Смит. Кучу денег соберут.
— Да, мистер Уэст, народу очень много. А вон там, видите, мисс Моран.
— Да, да, вижу.
Нелли Моран продавала всякие безделушки в павильоне возле боковой двери. Длинное платье с узким лифом в обтяжку очень шло ей; каштановые волосы были собраны в пышный узел, над ним возвышалась разукрашенная лентами шляпка. «Совсем как красавица с репродукций, выставленных в витрине торговца картинами на Джексон-стрит», — подумал Джон Уэст.
Миссис Смит подвела его к Нелли, но им пришлось подождать минуты две, пока она освободится от покупателей. Сердце у Джона Уэста бешено колотилось, под ложечкой сосало, большие уши горели.
— Нелли, я хочу тебя познакомить…
— Здравствуйте, миссис Смит. Как много народу, правда?
— Да, много. Нелли, ты не знакома с мистером Уэстом?
— Нет, как будто не знакома.
— Познакомьтесь: мистер Джон Уэст — мисс Нелли Моран.
— Добрый вечер, мистер Уэст, — застенчиво пролепетала Нелли.
— Хм… добрый вечер, мисс Моран. Э-э-э… какая куча народу!
— Да, народу очень много.
— Э-э-э… много денег выручите.
— Да, и на доброе дело.
— Верно, верно.
Щеки Нелли заливала краска, и Джон был уверен, что знакомство с ним весьма ее обрадовало; однако даже эта мысль не помогла ему пересилить робость.
— У нас и лотереи есть, мистер Уэст, — сказала миссис Смит. — Вы что разыгрываете, Нелли?
— У нас два розыгрыша. Билеты по три пенса. Один приз…
— Дайте мне билетов на соверен, — прервал ее Джон Уэст, доставая золотую монету. Вот чем он поразит Нелли: купит на целый соверен билетов и даже не спросит, какие призы разыгрываются!
Нелли Моран не скрыла своего изумления:
— Ах, боже мой! Спасибо, мистер Уэст, это просто чудесно!
Покупатели снова заполнили павильон, и Нелли Моран, извинившись, занялась ими. Джон Уэст, пообещав зайти попозже, стал бродить по базару. Нашлись у него и знакомые, но они, видимо, были удивлены его присутствием. Среди них оказался сам начальник сыскной полиции Девлин в штатском платье.
— A-а, дорогой мой, — приветствовал он Джона Уэста, пожимая ему руку. — Вот уж никак не ожидал встретить вас здесь. Рад, весьма рад, что и вы вносите свою лепту на доброе дело.
— Я всегда жертвую на добрые дела, — сухо ответил Джон Уэст. — Можете спросить кого хотите.
— И добрые дела бывают разные. А восстановление храма божия — самое доброе из добрых дел.
Джон Уэст кивнул в знак согласия. «Не так бы Девлин со мной заговорил, — подумал он, — если бы знал, что завтра утром откроется „Торговля чаем П. Каммина“».
Девлин повернулся к стоявшему поблизости священнику.
— Ваше преподобие, вы, кажется, не знакомы с мистером Уэстом. Мистер Уэст, познакомьтесь — это отец О’Тул.
Отец О’Тул, тучный, краснолицый ирландец, принадлежал к той породе католических патеров, которые не отказывают себе в земных утехах и ухитряются проводить жизнь в беспечной праздности. Нос его украшали багровые и синие прожилки, дряблые щеки отвисли, нижние веки припухли, толстые чувственные губы выпячивались. И все же лицо его было довольно приятным и источало благоволение ко всем людям, в особенности к католикам.
С первых же слов патер попросил Джона Уэста сделать пожертвование на ремонт церкви, и когда тот расщедрился на пять соверенов, преподобный отец весь просиял, а не менее сияющий Девлин выразил свое полное одобрение.
Базар кончился, гул голосов и шарканье ног утихли, устроители прибирали зал; Джон Уэст подошел к Нелли и скромно, но решительно попросил позволения проводить ее.
— Я здесь с мамой, — ответила она. — Вам придется провожать нас обеих.
Джон Уэст вспомнил о потайном ходе и обрадовался случаю. Миссис Моран уже направлялась к ним. Это была видная рыжеволосая женщина; время пощадило ее: фигура не утратила еще стройности, лицо было свежее, без морщин; она казалась не Матерью, а скорее старшей сестрой Нелли.
— А вот и мама! Мама, познакомься — это мистер Уэст.
— Не трудись, я его знаю. И его самого, и его пресловутую лавку, — сказала миссис Моран весело и, видимо, без всякой задней мысли.
— Я веду дело честно, у меня никто не остается в накладе, — обиженно возразил Джон Уэст.
— Это мне не известно, молодой человек. Но я предпочла бы, чтобы ваши люди не бегали через мой двор, когда к вам приходит полиция. Я видела их в тот вечер.