Я понимала, что после стольких лет, проведенных в заточении, ему необходимо было выплеснуть наружу все свои юношеские эмоции. Но воспринимать его как потенциального мужа я не могла. Это было бы недостойно королевы. Признаюсь, я была увлечена его изящными манерами и восхищенными взорами, обращенными ко мне. Но при этом рассудок напоминал мне, что я некрасива и уже немолода. И не надо было иметь большого ума, чтобы понять, что не я, а блеск моей короны заставлял усиленно биться его сердце.
Больше у меня не было сомнений в правильности решения выйти замуж за Филипа Испанского. Он не преследовал цель жениться на красавице – ему нужна была королева. И по крайней мере в этом его не ждало разочарование.
Члены Совета быстро выяснили, что «испанский брак» непопулярен в народе. Гардинеру удалось обнаружить некоего Питера Кэрью из Девона, который ездил по городам и деревням, рассказывая простолюдинам о предполагаемом браке королевы с испанцем и убеждая их, что надо воспротивиться этому, так как испанцы – народ грубый и жестокий и обязательно наводнят Англию и принесут с собой свои законы. В Девоне, говорил он, есть моряки, чудом спасшиеся от испанской инквизиции, и если их порасспросить, то они расскажут, каким пыткам подверглись в Испании. Королева, выйдя замуж за испанского принца, перестанет править страной, а за нее все решать будут проклятые испанцы, поэтому нельзя допустить, чтобы этот брак состоялся.
Совет, как и полагалось в подобных случаях, приказал Питеру Кэрью явиться в Лондон для дачи показаний, но тот сразу понял, что его ждет, и бесследно исчез, не дожидаясь, пока за ним прибудет королевская стража.
В Девоне можно было ожидать волнений.
Стивен Гардинер попросил у меня аудиенции. Я тут же приняла его в своих покоях, желая знать все подробности происходящего. Меня поразил его мрачный вид.
– Ваше Величество, у меня – невероятно плохие новости, – сказал он, избегая моего взгляда.
– Знаю, – ответила я, – в Девоне…
– Как известно Вашему Величеству, Кэрью сбежал. Этот парень – известный смельчак, прошедший огонь, воду и медные трубы. Такие, как он, всегда ведут за собой.
– Тем более жаль, что Совету не удалось вовремя схватить его.
Гардинер помолчал и затем медленно произнес:
– Мне удалось раскрыть их план.
– Тогда не тяните и рассказывайте все как есть!
– Поскольку волнения начались в графстве Девоншир, я сразу подумал, что Кэрью надо допросить.
– Ну и…
– Я допросил его. Он признался, что знает о существовании заговора, цель которого – не допустить брака Вашего Величества с Филипом Испанским. Сам он, по его словам, в заговоре не участвовал, но под моим нажимом согласился рассказать все, что ему известно.
– Судя по всему, этот молодой человек не устоял перед искушением стать вождем бунтовщиков и завоевать сомнительную популярность?
Гардинер кивнул.
– Но главное не в этом. Благодаря его показаниям мы можем подавить восстание в зародыше, избежав большого кровопролития, которое было бы неизбежно в случае, если бы волнения приняли массовый характер. Сейчас нам необходимо следить за каждым шагом некоторых лиц… Во-первых – Коуртни.
Я была с ним согласна.
– Но гораздо большую опасность представляет… принцесса Елизавета.
– По-вашему, она…
– Я полагаю, что принцесса – весьма опасная женщина, Ваше Величество.
Опять все упиралось в Елизавету, подумала я с тревогой и раздражением.
Но, несмотря на угрозу мятежей, договор о браке был подписан. Детали были тщательно продуманы: Англия и Испания, чьим королем станет Филип в случае смерти или отречения от престола отца, останутся суверенными державами – каждая со своим образом правления. В английском парламенте и в суде будут представлены только англичане. Если я произведу на свет наследника, ему после моей смерти достанутся, помимо Англии, Голландия и Фландрия. Я должна оставаться у себя в стране, равно как и мои дети, и в случае необходимости покидать ее пределы только с согласия правительства. Англия не будет участвовать в войнах, ведущихся Испанией. Испания не имеет права на английский флот, армию и сокровища короны. В случае моей смерти, если у нас не будет детей, все отношения между Англией и моим мужем немедленно прерываются.
Договор звучал весьма приемлемо для англичан, за исключением одного пункта, гласившего, что Филип будет помогать мне в управлении государством. Последнее могло вызвать негодование англичан.
Как только текст договора стал достоянием гласности, люди, ранее действовавшие тайно, перешли в открытое наступление.
В Девоне после исчезновения сэра Питера Кэрью положение было относительно спокойным. Коуртни уехал из Лондона. Его не арестовали, так как он на допросе подтвердил наличие заговора, хотя были все основания предать его суду за соучастие. Заговорщики планировали свергнуть меня и посадить на трон Елизавету, которая должна была выйти замуж за Коуртни, а также провозгласить протестантство государственной религией.
В центральных областях Англии восстали сторонники мятежного герцога Саффолкского. Их целью было сделать королевой леди Джейн Грей и также узаконить протестантство.
Коуртни своими показаниями оказал нам большую услугу – вспыхнувшие мятежи были немедленно подавлены. Но вскоре нам пришлось столкнуться с более серьезным сопротивлением.
Новое восстание возглавил некто сэр Томас Уайятт, своенравный и отчаянный молодой человек, владелец замка Оллингтон в графстве Кент.
Я никогда не видела его. Слышала, что он – сын поэта, близкого друга, а возможно, и любовника Анны Болейн. Каковы были его мотивы? Может быть, ему передалась по наследству любовь его отца к Анне и он был без ума от ее дочери?
Снова Елизавета! Казалось, все нити ведут к ней, стоило только где-нибудь раскрыть очередной заговор.
Этот Уайятт тоже мог быть опасен. Как и Томас Кэрью, он был независим, смел и способен на любую авантюру. Как правило, такие люди ведут за собой толпу.