Поднявшись, он быстро, не чувствуя вкуса, осушил чашу с эльзиром. Некоторое время с сомнением смотрел на сложенную аккуратной стопкой одежду. Белоснежная. Цвета вождя Виссавии. И пока еще малоизвестные Рэми руны, вышитые серебром на мягкой ткани. Виссавийцы упрямы. Рэми отказывается стать вождем клана, а они все равно облачают его в одежды наследника. Впрочем, так ли это важно? Рэми наскоро оделся и решительно вошел в пространственный переход.
По другую сторону перехода его встретила тьма. В последний раз он был здесь вместе с Риной после долгого и неприятного разговора с вождем. В последний раз он был для них незнакомцем, которого невесть почему приняла богиня. А теперь входил в этот замок, как хозяин, даже не испросив позволения.
Рэми криво усмехнулся и быстро миновал пустой, мрачный зал.
Скользнув в один из коридоров, он безошибочно нашел нужную дверь, толкнув не сразу поддавшуюся створку.
Изнутри хлынул яркий свет. Рэми зажмурился и неосознанно прикрыл глаза, согнувшись от режущей боли.
— Прости, — сказал рядом кто-то, придерживая его за плечи.
Яркий свет приутих, Рэми проморгался, пока не перестало расплываться перед глазами и, опустившись на скамью, выдохнул:
— Все хорошо.
— Не так уж и хорошо… — ответил вождь. — Еще пару дней тебе придется себя поберечь…
Рэми огляделся. Боль это ерунда, он уже привык. Как и к этому кабинету, к портретам, на которых были изображены, наверняка, его предки. Наткнувшись на внимательный взгляд мужчины на портрете, Рэми вздрогнул: к голосу Элизара, полному незнакомых ранее теплых ноток и к заботе он тоже привык… Этот приглушенный свет, полумрак, в котором глаза не так болят и уже не слезятся, холодная чаша в ладонях, приторный вкус эльзира и прикосновение к векам смоченной в прохладной воде ткани. И когда он уже успел со всем этим свыкнуться? И это паршивое облако над головой Элизара, которое стало только гуще. Рэми в глубине души знал, что это такое, но не хотел себе признаваться.
— Что произошло в Кассии? — тихо спросил он.
— Я не могу тебе рассказать.
— Не можешь или же хочешь? — Рэми поймал руку дяди, остановив движение охлаждающей виски ткани.
— Это так важно? Я не расскажу тебе. Это мое последнее слово.
Рэми вздрогнул и, поняв, что от дяди ничего не добьется, отвернулся:
— Ты обещал поговорить, — сказал он. — Если не хочешь мне рассказывать, зачем вы ездили в Виссавию, то мне нечего тебе сказать… так говори ты… и быстрее… мне неприятная эта встреча.
— Ты все еще меня ненавидишь? — прошептал вдруг вождь.
— Ненавижу? — не понял Рэми. — Я тебя никогда не ненавидел.
Я просто не понимал…
— А ведь и сейчас не понимаешь.
— Но сейчас мне это не мешает.
— Рэми!
Телохранитель вздрогнул, когда вождь вдруг заставил Рэми подняться на ноги и прижал его к себе. Рэми не знал, что ему делать. Ответить на объятие или вырваться? С одной стороны это не было неприятно, скорее в душе что-то кольнуло, с другой Рэми не понимал, откуда вдруг взялись эти нежности, и почему вождь прижимает его все сильнее и шепчет на ухо:
— Я так сильно вас оплакивал… Я так сильно жалел о тех словах…
— Дядя, — где-то внутри шевельнулся целитель судеб, и по груди Рэми разлилась теплая волна. Он никогда не знал отца… и вдруг так хотел увидеть его в Элизаре.
— Обещай мне… — голос вождя чуть дрожал, бередил душу глубокой, непонятной Рэми тоской.
— Что?
— Обещай мне, что попросишь мать приехать в Виссавию. Всего на пару дней не больше, до того, как мы вместе вернемся в Кассию.
— Вместе? — не понял Рэми.
— Уже сегодня приведешь ее. Обещай. Я открою тебе переход, мой мальчик… Попроси Астрид, я хочу ее увидеть.
— Почему? — голос Рэми предательски засипел.
— Почему что?
— Почему мне кажется, что ты прощаешься? Даже не думай, слышишь! Ты мне нужен!
Элизар вздрогнул и прижал Рэми к себе еще сильнее.
Телохранитель дернулся, стремясь вырваться, но услышав следующие слова, испуганно замер:
— Никогда и никого в моей жизни не будет ближе тебя, мой мальчик, наследник.
— Дядя… почему?
— Обещай мне, что приведешь Астрид домой. Прошу тебя…
— Обещаю…
Вождь оттолкнул Рэми, силой усадил его обратно на скамью.
Телохранитель подчинился, ошеломленно уставившись на Элизара.