Когда Рэми входил в покои принца, разговоры часто обрывались. Будто не доверяли до конца телохранители ни виссавийцу, ни его знаниям. Никто никогда не спрашивал его совета, все решалось за его спиной, а от телохранителя требовали только одного — быть всегда на глазах. Быть всегда рядом с принцем или одним из телохранителей. Как красивой игрушке, или собачонке, что так модны при кассийском дворе.
И только в Виссавии принц начал разговаривать с Рэми.
Почему? Может, почуял угрозу?
— Я благодарен тебе, — продолжал тем временем Мир. — До твоего появления мой отец был на грани отчаяния. Совет получил слишком много власти, в его руках была казна, войско, а что осталось у нас? Обычные почести. Потому-то я и предпочитал упиваться в трактирах. Знаешь, как приятно быть красивой куклой, что выставляется по праздникам? Рэми знал. Именно так чувствовал он себя в последние полгода — как красивая кукла, что сопровождает принца на празднества.
Никогда — на совет.
— Ничего ты не знаешь. Когда ты появился, именно Виссавия стала нашей опорой. Она и ее величие вернули отцу власть. И слово повелителя, недавно слабое, теперь вновь имеет вес.
Значит, вот что нужно Миру. Поддержка Виссавии, и ничего большего.
— Пока ты упивался борьбой с Алкадием, мой отец понемногу поменял состав совета, отправил наиболее амбициозных подальше в провинцию, и только в последние полгода я по-настоящему чувствовал, что такое быть наследным принцем.
— И теперь, когда ты приобрел власть, Виссавия тебе больше не нужна. А вместе с ней и я, — оборвал принца Рэми. — Кем ты меня считаешь? Игрушкой, соперником?
— А почему не другом?
— Тогда почему не доверяешь? Оглушаешь?
— Оберегаю тебя. И твой клан, что так много для меня сделал.
Это плохо? Я… не знаю, как тебе помочь. Ты — наследник вождя.
Элизар тебя оплакал, но богов не обманешь. И служителей их — тоже. И, смотря, как ты расцветаешь в Виссавии, я начинаю думать, что не имею права…
— Не имеешь права на что?
— Вновь волочь тебя в Кассию. Вновь подвергать твою жизнь опасности. Потому как ты… ты равен мне. Ты такой же принц, как и я. И ты не должен со мной умирать.
— Я не дам тебе умереть.
— А это уже не нам решать, — принц сглотнул. — Чую, как ты меняешься, Рэми. Младшая богиня предъявляет на тебя права.
Однажды ты должен будешь выбрать. И боюсь, уже совсем скоро. А я… я как твой друг, приму любой выбор.
Мир вновь поднялся и отошел к окну, а Рэми потянулся за висящей на спинке стула туникой, быстро одеваясь. Напиток хранительницы, а только она могла оставить чашу на столе, придал Рэми сил, бодрости, и заставил на время забыть о боли в голове.
Мир, шальной Мир. Не боишься ты смерти, никогда не боялся.
Да и Рэми, сказать по правде — тоже. Он иного боялся, что поддастся, откроется вождю и окунется в блестящий водоворот тайных знаний. Того, что никогда не даст ему ни принц, ни Кассия, ни даже телохранители повелителя.
Любой в клане знает больше, чем Рэми, умеет больше, хоть и обладает меньшими возможностями.
И кассийцам никогда не понять ни Рэми, ни его характера, ни источника его силы. Они могут лишь слегка помочь, виссавийцы — научить.
А пока Рэми подобен орленку, воспитываемому львом. Надолго ли хватит орленка? И надолго ли хватит льва?
Но как одно Рэми знал твердо — стоит ему решиться остаться в клане, и богиня больше не будет поддерживать ни повелителя Кассии, ни ее сына. И даже он, Рэми, этого не изменит. Потому что для виссавийцев главное — клан, остальное — неважно.
— Все равно, что ты говоришь, все равно что ты делаешь, — сказал Рэми. — Но мой дом — рядом с тобой. В Кассии, до которой Виссавии нет дела. И другого дома я не знаю.
— И не хочешь узнать?
— А зачем? — парировал Рэми. — Все, что мне дорого, все, что я люблю, все, с чем себя связываю — в Кассии. И ты — не только мой принц. Ты — мой друг.
— Много красивых слов, — поморщился Мир.
— Может, для тебя это и красивые слова. А для меня…
— А для тебя, что?
Рэми опешил. Он вновь не понимал. Почему тон принца холоден, как лед, почему глаза его, обычно карие, теперь потемнели до черноты. Что Рэми сказал не так?
— Чего ты от меня хочешь?
Настала очередь Мира опешить. И в самом деле — чего он хочет? Только теперь, посмотрев в глаза телохранителю, Мир вдруг понял. Рэми — это всего лишь юноша. Талантливый, очень много переживший, а все же юноша. Ему бы, по-хорошему, еще пару лет да развиваться под теплым крылышком брата, а вместо этого Рэми, деревенского мальчишку, окунули с головой в дворцовые интриги. И теперь требуют…