О бюрократии верно сказано – недаром говорят, что миром ныне правят чиновники. К чему это привело, видно на примере Европейского Союза, забюрократизированного донельзя. Что до военной дисциплины, то это неизбежное зло, которое сохраняется и в нынешние времена. Но это зло во благо, поскольку вероятность вооружённых конфликтов по-прежнему очень высока, и причиной этому – желание властей США распространить своё влияние на все страны мира. А вот роль церкви неоднозначна – кому-то она помогает сохранять душевное спокойствие, но в некоторых странах сеет вражду между «правоверными» и всеми остальными.
Допустим, страна избежала кровавого бунта либо возродилась, сумела «встать с колен» после катастрофы. Есть ли надежда на духовное и материальное процветание при нынешней организации общества?
«Чем больше интересы класса противостоят общественным интересам, тем более облегчается коррупция его членов, что обусловлено аморальностью принципа, лежащего в основе его существования; если только эта безнравственность не прикрывается в их глазах каким-либо вымышленным идеалом, например, патриотическим или религиозным. Именно это и произошло с церковью и аристократией, и потому они были так могущественны в прошлом и так упорно цепляются за жизнь ещё и сегодня, когда все общественные условия этому противоречат. Это также объясняет, почему буржуазия, едва придя к власти, начинает обнаруживать бесспорные признаки разложения и упадка…».
С тех пор, как Бакунин написал эти строки, по сути, ничего не изменилось. По-прежнему общество делится на классы – на сей раз по уровню материального обеспечения и доступа к верховной власти – тот, кто ближе, имеет шанс разбогатеть. Не всем так повезло, но в их распоряжение есть другие средства – залогом успеха тут является безнравственность чиновников. Именно поэтому коррупция зашкаливает, а в народе зреет протест.
Бакунин не мог предвидеть нынешней реальности, поэтому в качестве примера использовал историю Италии:
«В течение пяти веков свободы и торгового, промышленного, художественного, литературного, философского и общественного процветания итальянские города развивали и испробовали все политические формы, начиная с кратковременной тирании её маленьких деспотов, умных, но жестоких, – до народной демократии. На новой основе католицизма они возродили опыт городов античной Греции, что с необходимостью привело к новому искусству – искусству побеждать и сохранять власть всеми возможными способами и новой науке – науке о государстве, которую представляли профессиональные политики, поразившие мир своими дерзкими и жестокими преступлениями и глубокой изысканностью своего опыта и коррупции…».
Нас такой вывод ничуть не удивит, поскольку у всех на памяти захватнические войны, социалистические и «цветные» революции, судебные процессы над министрами и губернаторами, запустившими руку в государственный карман. Бакунин приходит к следующему выводу:
«Только с помощью преступления можно создать, укрепить и сохранить государственную власть: но с того момента, когда преступление начинает служить орудием государства, оно становится добродетелью. Таков великий принцип Макиавелли, таков и вечный принцип политической борьбы всех минувших, настоящих и грядущих государств».
На самом деле причины преступлений, которые совершаются в экономической сфере и в политической борьбе, нужно искать не только в злом умысле правителей, которые пытаются сохранить свою власть любым путём. Многое зависит от психологии людей, ради личной выгоды готовых переступить границу, за которой безнравственное поведение становится нормой, а цель оправдывает средства.
Часть 2. О времена! О нравы!
Глава 7. Инстинкт или приобретённое свойство?
Проблема возникновения нравственности занимала умы философов с давних пор. Сократ, Платон, Аристотель, Эпикур и другие искали ответ на вопрос: откуда берутся в человеке нравственные правила, противоречащие его страстям и нередко сдерживающие их? То ли это заложено самой природой, то ли является плодом воспитания.
Иммануил Кант поначалу пришел к убеждению, что в основе нравственности – наше сознание долга. Причем это сознание есть свойство человеческого разума: «Действуй так, чтобы правило, руководящее твоей волей, могло быть также основой всемирного законодательства». Но это не объясняет происхождения чувства долга, так же, как и более поздний тезис Канта: «Есть, однако, в нашей душе одно, к чему мы не можем относиться иначе, как с величайшим удивлением и восхищением – это наша прирожденная нравственная способность». Поиски закончились недвусмысленным признанием: «Нужно открыто признаться, что тут получается род круга, из которого, по-видимому, нет выхода».