8 В это время Лысенко и его сторонники постоянно говорили о том, что генетики молекулярные отказались от взглядов генетиков классических и отвергли положение о гене как части структуры хромосом, чего, на самом деле, никто из молекулярных генетиков не заявлял.
9 В начале 1958 года в МГУ состоялась студенческая конференция биологов, на открытие которой должен был приехать Лысенко. По договоренности с председателем Научного студенческого общества биофака аспирантом В. Скулачевым (сейчас В. П. Скулачев — академик РАН, крупнейший биохимик) мне было предоставлено слово на открытии конференции под видом приветствия студента физического факультета МГУ. Вместо приветствия я примерно полчаса говорил о вреде лысенкоизма для советской науки. В Большой биологической аудитории было несколько сот человек. Аудитория слушала молча, меня не перебили присутствовавшие сотрудники кафедр генетики и дарвинизма. Затем посыпалось множество записок с вопросами, и Скулачев дал мне слово для ответа. Эта выходка чуть не стоила мне исключения из МГУ, так как из Тимирязевки (с военной кафедры!) поступило сердитое письмо за важными подписями. Спас меня на последнем этапе ректор МГУ И. Г. Петровский, а по Москве пошли разговоры, что вот и в МГУ, где, казалось бы, позиции Лысенко столь сильны, уже и студенты позволяют себе…
10 По совместительству Имам Дашдемир оглы Мустафаев (род. 1910) состоял в академиках Азербайджанской ССР и числился сотрудником Института генетики и селекции Министерства производства и заготовок сельскохозяйственной продукции АзССР. После снятия Хрущева с поста Первого секретаря ЦК Мустафаев быстро "погорел" — его вывели из состава ЦК КП Азербайджана. Но он перекрасился в борца за генетику, пролез в Президенты Общества генетиков и селекционеров Азербайджана, стал членом Президиума Всесоюзного общества генетиков и селекционеров имени Н. И. Вавилова.
11 Нельзя все-таки не отметить беспримерный полемический талант Лысенко. То, что другой на его месте постарался бы не упоминать, он выпячивал — зарубежных "врагов" цитировал, стараясь даже на этом нажить политический капитал.
12 В этот спектакль не вписывалось выступление Президента ВАСХНИЛ П. П. Лобанова. От него вроде бы требовалось полностью подчиниться сценарию, а он как-то выпал из хрущевской драматургии. В то время, когда Лысенко твердил, что он способен поднять жирномолочность на несколько процентов, Лобанов вдруг заговорил так, что можно было понять его двояко, когда он коснулся проблемы жирномолочности:
"… за счет более правильного кормления и содержания молочного скота… можно поднять жирность молока на 0,1 процента… что вполне доступно каждому колхозу и совхозу" (146),
дескать, обойдемся и без вас, Трофим Денисович. Странным было и то, что Лобанов ни разу имя Лысенко не упомянул и мичуринцев не славословил.
13 Хотя официальное принятие решения о смене редколлегии было оттянуто до 20 января, уже на следующий день после пленума в Ленинград из Президиума АН СССР позвонили и назвали новый состав редколлегии "Ботанического журнала". Сделано это было тоже не без умысла: чтобы в Ленинграде не разворачивали процесс с разбором, скажем, по партийной линии, действий провинившихся, с их вызовом в разные инстанции и т. п. Ведь в ходе разбора "виновные" могли легко доказать свою правоту, а так — всё становилось просто: редколлегия сменена, новая назначена, спорить и что-либо доказывать уже поздно. Симптоматично и другое, показывающее, как сменились при Хрущеве времена — никто из состава прежней редколлегии ни по административной, ни по партийной линии не пострадал, а даже, пожалуй, все ходили в героях.
14 Сергей Алексеевич Христианович (р. 1908) — академик АН СССР, член Президиума АН СССР, Герой Социалистического труда (1969), окончил Ленинградский государственный университет, специалист в области механики, затем профессор Московского физико-технического института, заведующий лабораториями в ряде ведущих научно-исследовательских институтов, связанных с развитием новой техники, включая космическую. В описываемое время — заместитель Председателя Сибирского отделения АН СССР (сокращенно, СО АН СССР).
15 Стоит ее привести и еще по одной причине. Воспоминания Лаврентьева вышли отдельным изданием (книга "Прирастать будет Сибирью" /161/). Но история с Лысенко в эту книгу (почему-то!) не попала. Не решились редакторы и цензоры ворошить прошлое, так ясно рисующее методы "управления наукой при еще недоразвитом в ту пору социализме", как шутил один из советских генетиков и историков биологии. Да и в журнале "ЭКО" материал прошел только благодаря настойчивости главного редактора академика А. Г. Аганбегяна, который в ответ на жалобу одного из сыновей Лысенко, откуда-то прослышавшего о готовящемся к печати материале, возразил: "Лаврентьев тоже был большой человек, и я не могу его править" (162).