Громадное значение должно было быть обращено на участие в дискуссии признанных лидеров советской селекции и агрономии. Почти единодушно эти специалисты подвергли критике безоглядное распространение яровизации, которую лысенкоисты старались внедрить во всех земледельческих зонах, во всех хозяйствах, со всеми культурами. Лисицын, на заре яровизационной кампании положительно расценивший желание Лысенко ускорить созревание злаков, теперь просто высмеял бахвальство яровизаторов, сказав:
"Мы сейчас не имеем точного представления о том, что дает яровизация. Академик Лысенко говорит, что она дает десятки миллионов пудов прибавки. В связи с этим мне приходит на память рассказ из римской истории. Один мореплаватель, перед тем как отправиться в путь, решил принести жертву богам, чтобы обеспечить себе счастливое возвращение. Он долго искал храм, где было бы выгоднее принести жертву, и везде находил доски с именами тех, кто принес жертву и спасся. "А где списки тех, кто пожертвовал и не спасся? -- спросил моряк жрецов. -- Я хотел бы сравнить милость разных богов".
Я бы тоже хотел поставить вопрос академику Лысенко -- вы приводите урожаи в десятки миллионов пудов. А где убытки, которые принесла яровизация?" (82).
Академик Константинов оперировал уже упоминавшимися данными многолетней проверки яровизации. Его цифры были столь показательными, что даже газета "Правда" была вынуждена сообщить в информационной заметке о сессии:
"Академик Константинов считает, что яровизация не является универсальным агроприемом... Число случаев понижения урожаев из-за яровизации не так уж мало, чтобы ими можно было пренебрегать" (83).
Но приводились эти слова в "Правде" походя, скороговоркой, без комментариев (чтобы сохранить видимость объективного изложения основных событий на сессии). Складывалось впечатление, что к словам крупнейшего селекционера ни в Наркомземе, ни в ЦК партии прислушиваться не собирались10 . А между тем Константинов, которого по праву можно было назвать кормильцем народным, держал речь спокойно, вовсе и не стремился обидеть или принизить Лысенко. Закончив анализ яровизации, он остановился на ошибках Лысенко в вопросах семеноводства, объяснил, почему "брак по любви" нельзя применять на практике, почему нападки на метод близкородственного скрещивания (инцухт-метод) неверны (85). Он сказал:
"Если бы акад. Лысенко уделял больше внимания основам современной генетики, то его работа была бы во многих отношениях облегчена. Многие явления, над которыми акад. Лысенко ломает голову, придумывая для их объяснения разные теории ("брак по любви", "мучения", "ген-требование" и т. д.) современной генетикой уже научно объяснены. Отрицая генетику и генетические основы селекции, акад. Лысенко не дал генетике взамен ничего теоретически нового... Большое недоумение вызывает несерьезное отношение акад. Лысенко не только к генетике... Отрицание существования вирусов [имеется ввиду многократно повторенное Лысенко утверждение, что в падении урожаев многих культур, особенно картофеля, вирусы никакого значения не имеют, а все это обусловлено "вырождением крови" растений -- В.С.]... едва ли послужит интересам науки в нашей стране, тем более, что мы и так отстали в этой области" (86).
Аналогичным было выступление другого выдающегося селекционера А.П.Шехурдина. Его критика оказалась настолько серьезной, что "Правда" в том же репортаже с сессии была вынуждена отвести два предложения изложению взгляда этого ученого:
"Одним из первых выступает доктор сельскохозяйственных наук орденоносец Шехурдин (Саратовская селекционная станция). Он утверждает, что экспериментальные работы, проводившиеся несколько лет в Саратове, не подтверждают учения акад. Лысенко о вырождении сортов в результате самоопыления" (87).
Еще более резко прозвучали слова одного из руководителей сессии вице-президента ВАСХНИЛ Мейстера (88), высказавшего несогласие с центральным положением, развиваемым Лысенко и Презентом, о том, что практика социалистического строительства будто бы диктует необходимость отмены "старых" -- буржуазных наук, только вредящих делу социализма, и замены их новыми науками. "Та позиция, которую заняли т. т. Презент и Лысенко в отношении современной науки, совершенно непонятна и не соответствует философии пролетариата", -- сказал Мейстер (89). Правда, тут же он добавил: "Этим мы, конечно, ни в коей мере не склонны умалять значения открытий Лысенко". Особо выделив генетику как науку, играющую первостепенную роль в качестве непременной теоретической основы селекции, Мейстер заявил, что неудачи Лысенко с выведением сортов, с работой по инцухту обусловлены именно тем, что Лысенко не взял на себя труда изучить генетику: