Просили бы поручить товарищу Демичеву П.Н. [кандидату в члены Политбюро ЦК КПСС -- В.С.] выступить по этому вопросу перед руководителями органов печати, радио, телевидения и кино.
В. Степаков С. Трапезников В. Карлов
" " февраля 1967 г." (154).
После этого обращения заведующих Отделами ЦК КПСС -- науки С.П.Трапезникова, идеологического -- В.Степакова и сельского хозяйства -- В.А.Карлова высшие руководители ЦК приняли меры. Критика Лысенко была совершенно запрещена. А это лишний раз подтвердило стремление руководителей партии любой ценой сохранить "незыблемость основ и непоколебимость устремлений".
Последние попытки лысенкоистов: 1970 год -- письмо 24-х Трагедия советской биологической науки заключалась в том, что не один Лысенко заскоруз в своих знаниях и убеждениях. Легион его единомышленников был легионом таких же людей полузнания, и не гнать же их было ото-всюду! Да и кем заменить? В составе только Академии наук СССР числились полноправными академиками люди, насквозь пропитанные лысенкоизмом, и среди них Лукьяненко, Пустовойт, Ремесло. Каждый из них помимо титула академика двух академий был дважды увенчан золотыми звездами Героев социалистического труда.
Действительные члены (академики) ВАСХНИЛ практически поголовно были лысенкоистами. У многих из них лацканы парадных пиджаков сверкали золотом звезд Героев и орденов Ленина. Когда чинно и важно они усаживались на заседаниях академии сельхознаук, стоял малиновый звон от позвякивающих наград, и в глазах рябило от такого средоточия в одном месте уймы высочайших знаков отличия. Всем им Лысенко был ближе и понятнее, чем любой из его критиков. Им был далек смысл трудов классиков науки, неведома терминология. Что уж было говорить о сути новых научных открытий -- темна вода во облацех.
Пожалуй, единственно, что изменилось всерьез в академической среде, -- отношение к публикации работ особо одиозных лиц из сонма лысенкоистов. Был закрыт журнал "Агробиология", и вместо него стал выходить чуть больший по объему журнал "Сельскохозяйственная биология". Трудно стало выпускать откровенно лысенкоистские книги, хотя любые работы этой направленности, но без вызывающей рекламы, выходили в свет. После многолетнего главенства лысенкоисты почувствовали себя ущемленными и пошли в бой. В августе 1969 года Глущенко и философ Г.В.Платонов подготовили текст коллективного обращения к Брежневу -- тогдашнему генеральному секретарю ЦК партии. Документ был разослан по разным городам для ознакомления. Лысенко был в стороне от этой затеи: Глущенко с ним больше не поддерживал связи после того, как Лысенко попробовал выставить его перед Келдышем в роли бездельника, а невыдержанный Глущенко посмел возражать и разразился скандал. Самые близкие к Лысенко люди своих подписей также не поставили. Окончательный вариант подписали те, кто формально в сотрудниках у Лысенко уже не числился.
Готовивших письмо активно поддерживал член Коллегии и начальник Главка сельхозвузов Министерства сельского хозяйства СССР В.Ф.Красота, заведовавший одновременно кафедрой в Московской ветеринарной академии. Красота, в частности, намеревался собрать совещание заведующих кафедрами генетики и селекции сельхозвузов страны и принять на нем резолюцию в поддержку взглядов, излагаемых в обращении к Генсеку партии. Но о тайной подготовке этого совещания один из "активистов" -- профессор Кемеровского мединститута Е.Д.Логачев рассказал сотрудникам Института генетики и цитологии в Новосибирске. Тут же слух распространился, после чего президент Общества генетиков и селекционеров имени Н.И.Вавилова академик Б.Л.Астауров и Председатель Научного Совета по генетике и селекции АН СССР (одновременно директор Института цитологии и генетики Сибирского Отделения АН СССР) член-корреспондент АН СССР Д.К.Беляев направились к министру сельского хозяйства СССР В.В.Мацкевичу, который их успокоил и посоветовал не переоценивать действенности усилий сторонников лысенкоизма.
Тем временем обращение в ЦК подписали несколько наиболее авторитетных "мичуринских" биологов и некоторые из второстепенных людей -- для массовости. Совещание, планировавшееся Красотой, не состоялось, но письмо к Брежневу было отправлено. В окончательном виде под ним стояли 24 подписи:
"Генеральному секретарю ЦК КПСС Товарищу Л.И.Брежневу
Глубокоуважаемый Леонид Ильич!
Глубокая тревога за судьбы советской биологической и сельскохозяйственной науки, за развитие мичуринского направления в биологии побудила нас обратиться к Вам с настоящим письмом.