Там, в Одессе, речь шла о своих, здесь его просили за несвоего, за человека из другого лагеря, и доброта испарилась.
Так размывалась пасторальная картинка, появлялись сцены из другого жанра, в котором добрый гений обращался в хищного и злого колдуна.
Не понимали лысенкоисты и те, кто взрастил Лысенко, его пагубной роли в еще одном вопросе. Когда отдается приказание, которое может быть выполнено, начальник выступает в роли вождя, указующего путь к победе и этим укрепляющего свой авторитет. Люди начинают верить в силу этого человека: энтузиазм отдельных маленьких человечков складывается в одну огромную волю, творящую подчас чудеса. А тот, кто придал начальный импульс, приобретает величественные очертания в глазах исполнителей, ставясь реальной силой, подвигнувшей реальные горы. Отражение величия свершенного на лицо, от которого исходил этот начальный импульс, наделяет это лицо силой прозрения, сообщает ему сияние гения. В обществе, имеющем моральные критерии, сказали бы, что на это лицо упала Благодать Божия, что он следовал персту Божию. В обществе бездуховном весь успех припишут гениальности этой личности.
Когда же приказ заведомо неисполним, проигрывают все, но более всего тот, кто такой приказ отдал. Его могут обозвать бранными словами, охарактеризовать как фигляра, игравшего со своим народом в нечистые игры. Этот человек -- при жизни мертвец.
Однако действие этого принципа простирается дальше. Неспособность дать правильный приказ неминуемо ведет к отказу от идеологии, на которой покоил свои взгляды (и выводы) несчастный лидер, превратившийся в фигляра. От неисполнимости его приказов непременно протягивается ниточка к недейственности всей доктрины, руководившей фигляром. Не просто итог жизни этого человека окажется плачевным -- его история высветит пороки и всего общества.
Размышляя над этим выводом, я стал понимать, что со временем концептуальная схема в оценке жизни и деятельности Лысенко менялась и в моем восприятии. В отличие от многих, если не большинства тех, кто изучал историю лысенкоизма, я отходил от однонаправленной концепции, согласно которой осуждению подлежал один Лысенко или он в компании единомышленников. Что мог сотворить во вселенском масштабе один Трофим Денисович или даже Трофим Денисович со-товарищи, если бы не многорукая и многоликая партия коммунистов. Ведь именно партия пестовала "умельцев из народу", партия и только партия, словно гигантский спрут душившая народы Советского Союза -- всех жителей в целом и каждого по одиночке -- ответственна за разгром генетики. Исходя из этого, исследование деятельности Лысенко представлялось мне важным не только само по себе, но и в связи стем, что лысенкоизм отражает пороки Системы, воздвигавшейся коммунистами. В результате совместных действий коммунистов и коммуноидов, коим Лысенко несомненно был, стране и народу был нанесен страшный урон, хотя подавить всех и заставить замолчать всех не удалось. Закончить книгу я хочу мыслью, выраженной Алексеем Константиновичем Толстым, завершившим описание страшных лет царствования Иоанна Грозного в "Князя Серебряном" словами:
"Да поможет Бог и нам изгладить из сердец наших последние следы того страшного времени... Простим грешной тени царя Иоанна, ибо не он один несет ответственность за свое царствование; не он один создал свой произвол... (6).
...но помянем добром тех, которые, завися от него, устояли в добре, ибо тяжело не упасть в такое время, когда все понятия извращаются, когда низость называется добродетелью, предательство входит в закон, а самая честь и человеческое достоинство почитаются преступным нарушением долга!" (7).
1979 -2001 г. г.
Москва -- Фэйрфакс
Примечания к Заключению
1 А.А.Фет. Из письма Л.Н.Толстому. Сочинения А.Фета. Изд. художественной литературы, М., 1982, т. 2, стр. 215.
2 Герман Гессе. См. прим. /2/ к главе XI, стр. 147.
3 В "Постановлении Совета Народных Комиссаров Союза ССР от 29 июня 1937 г.", озаглавленном "О мерах по улучшению семян зерновых культур", подписанном Председателем Совета Народных Комиссаров СССР В.Молотовым и Управляющим делами СНК СССР М.Арбузовым, 14 пункт III раздела гласил:
"Ввести, начиная с 1937 года, государственное премирование селекционных стан-ций и селекционеров: ежегодно в размере 6 копеек с каждого гектара хозяйственных посевов -- за выведение нового сорта и в размере 4 копеек -- за улучшение соответствующего сорта. Выдавать 50% премии селекционеру (но не выше 50.000 рублей в год".