Причина крайнего испуга сталинцев по поводу возникновения малочисленной нелегальной оппозиционной организации крылась в том, что сам факт её создания свидетельствовал о консолидации различных антисталинских сил в партии: и бывших «левых» и бывших «правых» и даже тех, кто в недавнем прошлом принадлежал к числу ортодоксальных сталинцев. В речах Кагановича и Кирова на партийных активах Москвы и Ленинграда делался акцент на том, что в рютинской организации сомкнулись «остатки разбитых партией оппозиций» [696].
Хотя рютинские документы держались в строжайшем секрете и ни одно их положение не было процитировано в многочисленных речах и статьях, обличавших новую «контрреволюционную группу», содержание этих документов стало широко известно в партии. Об этом говорит, например, тот факт, что в 1961 году старые большевики, поддерживавшие просьбу о реабилитации В. Н. Каюрова, в беседах по этому поводу в КПК излагали основные положения «Рютинской платформы».
В ответ на расправу над «рютинцами» в ЦК и ЦКК пришло большое количество анонимных писем, в которых содержалась чисто большевистская оценка этой расправы. «Как же дошло до такого, что лучших большевиков-ленинцев объявили контрреволюционерами?.. Кто поверит этому? Не они, а истинные сталинцы — контрреволюционеры. Вы терроризировали страну, вы загнали партию в подполье. В стране господствует диктатор Сталин — дикий и кровожадный, каких ещё не знала страна». «99 % трудящихся остались солидарны с исключёнными, которые действительно ленинцы, а сталинское руководство ведёт политику на вымирание и обнищание трудящихся… Масса хочет ленинской партии, а не сталинской. Открыто нужно признать, что ленинской партии нет, а есть сталинская» [697].
Уже в конце 1932 года «Манифест» проник за границу и был опубликован под названием «Декларация 18» в «Социалистическом вестнике».
В ноябре 1932 года в «Бюллетене оппозиции» было помещено письмо из Москвы, посланное в начале октября. В нем сообщалось, что «правые выпустили анонимный Манифест-декларацию, огромный документ, на 165 страницах пишущей машинки». Лаконично, но точно освещалось основное содержание «Платформы»: оценка хозяйственно-политического положения страны как катастрофического, выдвижение требований резкого сокращения капиталовложений и хлебозаготовок, призыв к смене обанкротившегося руководства. Письмо сообщало также, что документ был широко пущен по рукам, с ним были ознакомлены очень многие, в том числе Зиновьев и Каменев, которые «якобы высказали свои соображения». Наконец, автор письма извещал, что все исключённые из партии по этому делу арестованы, а Зиновьева и Каменева, вероятно, скоро вышлют [698].
В том же номере «Бюллетеня» была помещена посланная 19 октября из Принкипо статья Троцкого «Сталинцы принимают меры», где акцентировалось внимание прежде всего на судьбе Зиновьева и Каменева. Перечислив основные вехи их политической биографии, Троцкий писал, что после капитуляции они «делали решительно всё, чтоб вернуть себе доверие верхов и снова ассимилироваться в официальной среде. Зиновьев… снова разоблачал „троцкизм“ и даже пытался кадить фимиам Сталину лично. Ничто не помогало… До пятилетнего юбилея собственной капитуляции всё-таки не дотянули: они оказались замешаны в „заговоре“, исключены из партии, может быть, высланы или сосланы» [699].
Объясняя причины, по которым стало возможным объединение в рютинской группе «правых» и «левых», Троцкий писал: «Нарастание экономических диспропорций, ухудшение положения масс, рост недовольства, как рабочих, так и крестьян, разброд в самом аппарате — таковы предпосылки оживления всех и всяких видов оппозиции… Стремление сталинцев валить левых и правых в одну кучу объясняется до некоторой степени тем, что и левые и правые для данного периода говорят об отступлении. Это неизбежно: необходимость отступления от линии авантюристского заскока стала сейчас жизненной задачей пролетарского государства» [700].
«Рютинская платформа» была своего рода камнем преткновения для всех послесталинских реабилитационных кампаний, проводившихся под углом зрения хрущевской версии о том, что в 30-е годы в партии уже не оставалось никаких оппозиционных антисталинских группировок.
Во время подготовки доклада Хрущёва XX съезду дочь Рютина была приглашена в ЦК КПСС, где её расспрашивали о содержании «Рютинской платформы». В 1961 году при подготовке материалов к XXII съезду, в КПК допрашивались уцелевшие участники рютинской группы и бывшие работники ГПУ, принимавшие участие в следствии по её делу. Однако ни на XX, ни на XXII съезде КПСС о существовании этой группы и её документах не было сказано ни слова.