Производительность труда в промышленности выросла за пятилетку на 41 % при плановом задании 110 %. Рост промышленного производства достигался в основном за счёт экстенсивных факторов. Среднегодовая численность рабочих и служащих в народном хозяйстве за первую пятилетку удвоилась и в 1932 году достигла 22,9 млн человек вместо 15,8 млн по плану. Средняя заработная плата также удвоилась (при плановом задании её роста на 50 %). Общий фонд зарплаты вырос, таким образом, вчетверо. Однако реальная заработная плата существенно упала, поскольку рост номинальной денежной зарплаты перекрывался ростом розничных цен.
При анализе итогов первой пятилетки Троцкий отмечал, что бюрократия освободила себя не только от политического контроля масс, на которых форсированная индустриализация ложилась невыносимым бременем, но и от автоматического контроля посредством рыночных механизмов и твёрдой денежной единицы. Денежная система, укреплённая в конце нэпа, снова оказалась расшатанной в корне. Финансовые прорехи плана заполнялись печатной бумагой. Были подняты все шлюзы инфляции. Если денежная эмиссия увеличилась с 0,7 млрд руб. в начале 1925 года до сравнительно скромной суммы в 1,7 млрд руб. к началу 1928 года (что было приблизительно равно бумажному обращению царской России, без прежней металлической базы) [782], то за 1928—32 годы объём денежной массы, находящейся в обороте, увеличился в пять раз. Следствием этого стало снижение покупательной способности рубля на 60 % и утрата его золотого содержания.
Заявление Сталина о выполнении пятилетнего плана за четыре года и три месяца Троцкий расценивал, как показатель того, что «цинизм бюрократии в обращении со статистикой и общественным мнением не знает пределов» [783].
Ещё в октябре 1932 года Троцкий предупреждал, что «о действительном завершении пятилетнего плана в четыре года (точнее, в четыре года и 3 месяца) сейчас не может быть и речи». Анализируя данные, публикуемые в советской печати, он подчеркивал, что они «имеют скорее формально-статистический, чем хозяйственно-учетный характер. Если довести постройку нового завода до 90 % готовности, а затем, в виду явного недостатка сырья, приостановить работу, то с точки зрения формально-статистической можно записать 90 % выполнения плана. С экономической же точки зрения произведённые расходы надо просто записать в графу потерь. Учет действительной эффективности (полезного действия) воздвигнутых и воздвигаемых предприятий, с точки зрения общегосударственного хозяйственного баланса, ещё целиком принадлежит будущему. Но и с точки зрения голого количества результаты, как они ни значительны сами по себе, очень далеки от плановых предначертаний» [784].
Ещё менее благоприятно выглядели бы показатели выполнения плана, если бы в них был внесён поправочный коэффициент на качество продукции. Высокие темпы промышленного роста достигались в результате административной погони за количеством, которая вела «к ужасающему снижению качества; низкое качество подрывает на следующем этапе борьбу за количество: расплата за экономически нерациональные „успехи“ обычно во много раз превосходит самые эти успехи. Эту диалектику каждый развитый рабочий знает ныне не по книжкам Комакадемии (увы! тоже плохая продукция), а по практике собственных шахт, заводов, железных дорог, тепловых станций и пр.» [785]
Особая недостоверность официальных итогов выполнения плана обнаружилась в области сельского хозяйства. «Успехи» в этой области советская печать обычно иллюстрировала ссылками на число коллективизированных хозяйств и гектаров. Эти ссылки Троцкий расценивал как недостойную насмешку над состоянием сельского хозяйства и взаимоотношениями города и деревни. В действительности заготовка продовольствия и сельскохозяйственного сырья, не став делом взаимовыгодного обмена между городом и деревней, на протяжении всей пятилетки оставалась «политической кампанией», «боевым походом», требовавшим каждый раз мобилизации государственного и партийного аппарата. Ссылаясь на статью «Правды», где говорилось, что «многие колхозы сопротивляются заготовкам, припрятывают хлеб», Троцкий писал: «Мы знаем, что означает в подобном контексте слово „многие“. Если обмен между деревней и городом выгоден, то у крестьян не может быть основания „припрятывать хлеб“; если же обмен не выгоден, т. е. является результатом принудительного отчуждения, то все колхозы, а не многие стремятся припрятать хлеб, как и индивидуальные хозяева. Обязательствам крестьян по мясозаготовкам ныне официально придан характер натурального налога со всеми вытекающими отсюда репрессивными последствиями» [786]. Всё это выступало неоспоримым свидетельством того, что, внешне продолжая полновластно командовать, бюрократия в сельском хозяйстве более, чем где-либо, оказывалась пленником своих ошибок.