Но зрение также подразумевает искаженные линзы, ограничивающие то, что люди могут видеть. Хотя мы можем отметить дальновидность Лессепса в Суэце и его приверженность технологическому прогрессу, использование тысяч принудительных египетских рабочих было таким же центральным элементом его подхода, как и его настойчивое желание построить канал на уровне моря, и его бренд прогресса никогда не предполагал включения этих рабочих. Даже в своих собственных терминах, видение Лессепса было колоссальным провалом именно потому, что его величайшая сила, основанная на уверенности и ясном чувстве цели, была также его роковой слабостью. Благодаря своему видению ему было трудно признать неудачу и адаптироваться к меняющимся обстоятельствам.
История двух каналов иллюстрирует самый пагубный аспект этой динамики. В Панаму Лессепс привез те же убеждения, те же французские знания и капитал, и, по сути, ту же институциональную поддержку из Европы. Но на этот раз он не смог понять, что нужно, и решительно отказался обновить свои планы перед лицом фактов на местах, которые противоречили его первоначальному мнению.
Чувства Лессепса в некоторых отношениях были удивительно современными. Его склонность к большим проектам, его техно-оптимизм, его вера в силу частных инвесторов и его безразличие к судьбе всех тех, кто остался без голоса, поставили бы его в хорошую компанию со многими современными корпоративными советами директоров.
Уроки, извлеченные из фиаско Панамского канала, находят отклик и сегодня, причем в еще более широком масштабе. Как сказал один американский делегат Парижского конгресса 1879 года: "Провал этого конгресса преподаст народу спасительный урок, что в условиях республики он должен думать сам, а не следовать чьему-либо примеру". Увы, трудно утверждать, что этот урок до сих пор был усвоен.
Прежде чем мы перейдем к обсуждению наших нынешних бедствий и неспособности извлечь уроки из прошлых катастроф, навязанных людям во имя прогресса, важные вопросы все еще ждут ответов: Почему возобладало именно видение Лессепса? Как он убедил других? Почему другие голоса и голоса тех, кто страдал в результате, фактически не были услышаны? Ответы на эти вопросы кроются в социальной власти и в том, действительно ли мы все еще живем, в каком-либо значимом смысле, "под властью республики".
Глава 3. Сила убеждения
Власть в этом узком смысле - это приоритет отдачи над приемом, способность говорить, а не слушать. В некотором смысле, это способность позволить себе не учиться.
-Карл Дойч, "Нервы правительства", 1963 г.
Нами управляют, формируют наше сознание, наши вкусы, наши идеи, в основном люди, о которых мы никогда не слышали.
-Эдвард Бернейс, "Пропаганда", 1928 г.
Направление прогресса и, соответственно, кто выигрывает, а кто проигрывает, зависит от того, какому видению следует общество. Например, именно видение Фердинанда де Лессепса в сочетании с хорошей дозой высокомерия стало причиной провала Панамского канала. Чем же объясняется то, что его видение стало настолько доминирующим? Почему взгляды Лессепса убедили других рисковать своими деньгами и жизнями вопреки шансам? Ответ - социальная власть, и особенно его способность убеждать тысячи мелких инвесторов.
Лессепс приобрел огромный авторитет благодаря своему социальному статусу, политическим связям и впечатляющему успеху в руководстве работами по строительству Суэцкого канала. Он обладал харизмой, подкрепленной убедительной историей. Он убедил французскую общественность и инвесторов, а также людей, обладающих политической властью, в том, что строительство канала в Панаме принесет стране как богатство, так и более широкие выгоды. Его видение было убедительным отчасти потому, что оно опиралось на лучший инженерный опыт. Лессепс также четко понимал, в полном согласии со своими финансовыми спонсорами, чьи интересы действительно имели значение: в центре его внимания были французские приоритеты и престиж, а также финансовая прибыль для европейских инвесторов.
В целом, Лессепс обладал способностью убеждать. Он был известен своим успехом, к нему прислушивались, у него была уверенность в себе, чтобы отстаивать свои взгляды, и он мог определять повестку дня.
Власть - это способность человека или группы достигать явных или неявных целей. Если два человека хотят получить одну и ту же буханку хлеба, власть определяет, кто ее получит. Цель, о которой идет речь, не обязательно должна быть материальной. Иногда речь идет о том, чье видение будущего технологии будет преобладать.
Вы можете подумать, что власть в конечном итоге сводится к принуждению. Это не совсем верно. Действительно, постоянные трения между обществами и внутри них, сопровождаемые вторжениями и порабощениями, сделали насилие эндемическим явлением на протяжении всей истории человечества. Даже в мирные периоды угрозы войны и насилия витают над головами людей. У вас не так много шансов потребовать буханку хлеба или выразить свое мнение, когда вас сбивают с ног орды.
Но современное общество опирается на силу убеждения. Не многие президенты, генералы или вожди достаточно сильны, чтобы заставить своих солдат идти в бой. Немногие политические лидеры могут просто издать указ об изменении законов. Этих лидеров слушаются, потому что институты, нормы и убеждения наделяют их большим авторитетом и престижем. Им следуют, потому что людей убеждают следовать за ними.
Вы можете застрелить своего императора, если осмелитесь
В первые десять лет революции 1789 года возник комплекс французских республиканских политических институтов. Но было также много хаоса и беспорядка, включая неоднократные перевороты и казни. В 1799 году к власти пришел Наполеон Бонапарт, которого считали человеком, способным сохранить ключевые принципы революции, такие как равенство перед законом, приверженность науке и отмена аристократических привилегий, а также обеспечить большую стабильность.
В 1804 году, после ряда военных триумфов, Наполеон короновал себя императором. С этого момента он стал одновременно верным сыном революции (спорно) и верховным правителем (определенно), с полным политическим контролем, подкрепленным огромным престижем во французском обществе. Сотни тысяч французских призывников и добровольцев последовали за Наполеоном в Италию, через всю Европу и глубоко в Россию. Это происходило не потому, что он обладал особой экономической мощью. И не потому, что он был императором, и не потому, что французская армия под его командованием обладала внушительной артиллерией.
Сила убеждения Наполеона хорошо видна в его последнем возвращении во Францию. После ряда поражений он был низложен и сослан на остров Эльба в Средиземном море. В начале 1815 года он бежал с острова и высадился на южном побережье Франции с небольшим числом доверенных солдат. Направляясь на север, он был перехвачен около Гренобля 5-м линейным полком. В этот момент у Наполеона не было ни формальной политической власти, ни денег, ни возможности принуждения.
Но у него все еще оставалась его личная привлекательность. Он сошел с коня и направился к солдатам, которые пришли арестовать его. Когда он оказался на расстоянии выстрела, он твердо сказал: "Солдаты 5-го, вы можете стрелять в своего императора, если посмеете! Разве вы не признаете меня своим императором? Разве я не ваш старый генерал?" Солдаты бросились вперед с криками "Vive l'Empereur!". По последующей оценке Наполеона, "до Гренобля я был авантюристом; в Гренобле я стал правящим принцем". В течение восьми недель у восстановленного императора было 280 000 солдат в строю, и он снова начал маневрировать против своих европейских врагов.
Наполеон обладал огромной силой принуждения и политической властью благодаря своей способности убеждать. В последующие двести лет сила и значение убеждения только возрастали, что наглядно демонстрирует мощь финансового сектора США.
Уолл-стрит на вершине
Как и принуждение и политическая власть, экономическая власть также зависит от умения убеждать других. Сегодня она повсюду вокруг нас, особенно в Соединенных Штатах. Небольшая группа людей сказочно богата, и это богатство дает им огромный статус и значительное влияние на политические и социальные дела. Одним из самых заметных узлов экономической власти является Уолл-стрит - крупнейшие банки и банкиры, которые их контролируют.
Откуда берется власть Уолл-стрит? События, предшествовавшие мировому финансовому кризису 2007-2008 годов и произошедшие во время него, дают четкий ответ.
Исторически банковская отрасль в США была раздроблена, в ней было много мелких финансовых фирм и мало влиятельных национальных игроков. После волны дерегулирования в 1970-х годах несколько крупных банков, таких как Citigroup, начали расширяться и объединяться с другими, образуя конгломераты, которые охватывали почти все виды финансовых операций. Согласно частным и официальным представлениям того времени, крупный банк более эффективен, поэтому очень крупные банки могли предоставлять более качественные услуги при меньших затратах.