Реймонд присвистнул:
— Тут пока речь идет о двух-трех пассажирах, а вы уже думаете о коммерческих перевозках.
— Именно… У нас есть технологии. Мы собираемся объединить технологию дирижабля и моторных аппаратов. Вы здесь можете увидеть некоторые образцы дирижаблей. Но мы говорим о качественно новых подходах и технологиях. Мы считаем…
— А нельзя ли поконкретнее — кто «мы»? — спросил Реймонд.
— Пока мы хотим оставаться закрытой группой… Речь идет о группе людей из различных государств. Но я, как англичанин… понимаете… хотел бы, чтобы эти технологии послужили на пользу Его Величеству. Но, вместе с тем, я не могу вот просто так выдать своих приятелей. У меня есть обязательства и коммерческие интересы.
— Вы — подданный нашей короны? — спросил на этот раз Роджер.
— Я… формально да… Поэтому и думаю, что эти технологии могут принести Британии огромную пользу. Я имею в виду пользу и для колоний — представьте только, как быстро можно будет перевозить пассажиров и грузы — и для военных дел. Сегодня мы добираемся до Австралии за месяц, до Индии — за двадцать дней, через океан в Канаду за десять. Все это можно радикально сократить.
— Так в чем проблема?
— Я обсуждал эту проблему с господином Виксом. Чтобы ввести вас в круг нужных людей, нам нужны некоторые финансовые вливания. Тогда группа инженеров будет видеть в партнерах надежную опору, можно будет и наладить сотрудничество с британскими инженерами…
— Какая-та конспиративная группа… По крайней мере, звучит именно так, — сказал несколько недовольно Роджер.
— Дело, конечно, за вами. Я господину Виксу сказал по максимуму.
Викс отвел Роджера и Реймонда в сторону и негромким голосом начал:
— Мы живем в период становления воздушного флота, я бы сказал. Как гражданского, так и в перспективе военного.
Он вытащил пару бумаг с эскизами больших летательных аппаратов и продолжил:
— Выглядит несколько фантастически. Но за этим будущее. Когда Берлиот достигнет берегов Британии, мы должны будем задуматься, как защитить наш остров. Раньше его защищала география. Теперь, по крайней мере, через пару лет — география отойдет на второй план перед лицом прогресса. Достаточно взглянуть на вот эту выставку вокруг нас. Мир меняется на наших глазах. Надо смотреть вперед. Я считаю, что мы должны контролировать абсолютно все в этом направлении. От идей полусумасшедшего Кристофера Лойда до подозрительного Марка Хадсона… А теперь конкретно… ему нужны деньги и имена наших самых передовых инженеров. Нам нужно это предоставить.
— Вам надо сообщить руководству вашего министерства, — сказал Роджер.
— А вы сообщите через посольство. Так вернее… не потонет в кабинетах нашей бюрократии.
Роджер вошел в свой кабинет в Британском посольстве в Париже. На столе лежала пара телеграмм и официальные депеши из Лондона с поручениями посла Френсиза Берти. Это был опытный дипломат аристократического происхождения, окончивший школу в Итоне. Он был одним из ключевых фигур в создании Антанты. Роджер всегда как-то чувствовал, что фигура Берти его давила, несмотря на то, что посол питал самые теплые чувства к Роджеру. Роджер был мечтатель. Лишившись рано родителей и, несмотря на то, что он вырос в великолепных условиях в семье своего дяди, он был чувствителен к потерям и лишениям людей. Он думал о судьбе сирот, которые остались без должного попечения, в отличие от него. Мечтатель и книгоед, он, конечно, находился под впечатлениями произведений Диккенса.
Его душа иногда разрывалась между чувством долга перед Британской империей и его либеральными идеями. Когда к власти пришло правительство либералов во главе с Генри Кемпбелл-Баннерманом, Роджеру стало немного легче. Он был горячий сторонник либеральных реформ, в том числе, так называемого народного бюджета, предусматривающего всеобщую пенсию и различные социальные выплаты. Для дипломата всегда трудно выбирать между различными течениями и идеологиями во внутренней политике страны. И, даже сделав выбор, надо уметь спрятать собственные преференции внутри себя. В конце концов, кто бы ни управлял страной, дипломат должен неукоснительно соблюдать инструкции из центра, а по некоторым вопросам внешняя политика есть продолжение внутренней.
Роджер все больше задумывался о роли своей грандиозной империи в международных делах. Британия управляла многочисленными колониями с различным населением, и это было в порядке вещей. С некоторых пор он стал задумываться о судьбе многих народов в Африке и Азии. И когда месяц назад к нему попало письмо от тезки Роджера Кейсмена, приятеля его кузена Реймонда из Министерства по делам колоний, о неком исследовании про Конго, управляемым королем Бельгии Леопольдом, он с интересом прочел его… и ужаснулся. В нем речь шла о жестокой эксплуатации и массовых убийствах африканского населения Конго. Больше всего его потрясли фотографии африканцев с отрезанными руками — это было наказание со стороны бельгийских владельцев каучуковой плантации за нарушение дисциплины или неэффективную работу. Надо сказать, британское правительство, будучи само владельцем многочисленных колоний, отнеслось к информации от Кейсмена очень внимательно и помогло раскрутить в прессе скандал. Британия и ряд других союзных государств потребовали пересмотреть статус Конго, и вот сейчас в Бельгии обсуждался вопрос о передаче Конго из личного владения короля правительству страны — кстати, у власти в Бельгии тоже находились либералы во главе с Социалистической партией.