— Возможно, они ещё недостаточно умелы, чтобы служить вам, госпожа Розмайн, но всё будет в порядке, если они будут готовить для нас, слуг, — ответил Фран.
Судя по всему, её слугам приходится даже готовить. Насколько же у неё большая нехватка рабочих рук? Я удивленно моргнул, а главный священник лишь раздражённо покачал головой.
— Розмайн, тебе не нужно об этом беспокоиться. Если есть необходимость, то почему бы просто не нанять больше слуг?
— Главный священник, это всё, что я могу позволить себе с моими доходами.
— Ты — идиотка. Твой отец — высший дворянин, к тому же ты скоро будешь удочерена герцогом и станешь главой храма. Пусть до сих пор тебе и приходилось зарабатывать самостоятельно, но сейчас ты можешь позволить себе большие расходы, — сказал главный священник с нескрываемым раздражением.
Госпожа Розмайн по прежнему пытается покрыть всё за счёт собственных доходов, даже когда она стала дочерью высшего дворянина и главой храма. Похоже, ей пока сложно приспособиться к новым обстоятельствам. Однако, тот факт, что госпожа Розмайн станет главой храма, означал, что Фран станет главным слугой главы храма. Таким образом его статус будет выше, чем у меня, главного слуги главного священника. Это было немного неприятно. Это напомнило мне, что госпожа Маргарита симпатизировала ему и ценила его больше чем меня…
Хотя нет, позвольте мне поправиться. Это было крайне неприятно. От такого мне хотелось незаметно издеваться над Франом и мучить его так, чтобы этого не заметил главный священник.
Главный священник присоединился к храму уже после смерти госпожи Маргариты, а потому он не знал, что Франа некоторое время просто трясло от одного только вида священниц, и что у него остались весьма болезненные воспоминания о покоях директора приюта. Именно поэтому я и порекомендовал госпоже Розмайн взять себе эти покои, а также предложил, чтобы Гил служил вместе с ним. Мне было так приятно наблюдать на лице Франа выражения недовольства, огорчения и боли во время миссии по истреблению тромбэ и ритуала посвящения. Правда, из-за моего злого умысла пострадала госпожа Розмайн, но это была жертва, на которую я был готов пойти. Вот только видя, как сейчас он спокойно проводит время в этих покоях и разговаривает с госпожой Розмайн, преодолев своё прошлое, я чувствовал раздражение.
Я скрыл своё недовольство под невыразительной маской, а тем временем главный священник достал магический инструмент. Это было кольцо, инкрустированное большим синим магическим камнем.
— Розмайн, возьми его. Это подарок от твоего отца.
Приняв кольцо из рук главного священника, госпожа Розмайн надела его себе на палец. Камень был слишком большим, а потому на её маленькой руке он выглядел странно.
— А теперь давай зарегистрируем твою магическую силу в этой двери. За мной.
Главный священник отодвинул балдахин кровати, за которым, как и в его комнате, находилась дверь. Вид этой двери вызывал у меня ностальгию, трепет и разочарование. Я подавил эти чувства и посмотрел на Франа. Как и ожидалось, его лицо побледнело, а во взгляде читался испуг. Пусть ранее он и выглядел спокойным, но, похоже, он ещё не полностью победил своё прошлое. Видя его страдания, я почувствовал, как мою грудь заполняет радость.
— Фран, что с тобой? Ты выглядишь бледным, — спросила госпожа Розмайн, с тревогой смотря на Франа.
— Всё в порядке. Вам не стоит обо мне волноваться.
— В порядке? Но ведь на тебе лица нет.
Когда все с беспокойством посмотрели на него, лицо Франа стало встревоженным. Вот значит как. Он не хочет, чтобы кто-нибудь узнал о том, что происходило за этой дверью, куда забирала его госпожа Маргарита практически каждую ночь.
— Главный священник, я опущу подробности, но у Франа с этой потайной комнатой связаны плохие воспоминания, — сказал я.
— Фран, тебе не нужно волноваться. Комната создаётся магией, а потому она не будет такой же, как раньше, — небрежно сказал главный священник, не подозревая об обстоятельствах Франа.
После этого главный священник занялся регистрацией в двери магической силы госпожи Розмайн.
Учитывая, что одного взгляда на дверь было достаточно, чтобы Фран побледнел, он наверняка испытывал огромное напряжение независимо от того, что было внутри. Но поскольку Фран изо всех сил старался не показывать на своём лице беспокойства, ему, похоже, удалось скрыть свои чувства от остальных.