- Почему они не озаботились охраной?
- Кто тебе сказал, что нет? – опроверг мои размышления Дима и поочередно указал на несколько «точек» по периметру крыш. – Нас сопровождают со второй баррикады. Причем заметь, только сопровождают, а не закручивают руки и не топят наши трупы в канализационной канаве. Либо о нас предупредили, либо – решили повременить и для начала разузнать, кто мы и чего хотим.
- Что-то ни тот, ни другой вариант особо оптимизма не вызывает.
После того, как Деметрий указал мне на слежку, я и впрямь стала различать в темноте движение. Неясные очертания силуэтов мелькали то тут, то там, перемещаясь настолько бесшумно, что мне так и не удалось различить звука шагов.
Наконец, переулок закончился, и наш скромный отряд очутился на территории закрытой резервации.
Место оказалось далеко от идеала. Полагаю, если бы обстоятельства не сложились так, как сейчас, вряд ли бы кто-то из бессмертных согласился остаться здесь. Мы словно попали в другой мир, в котором не было места ничему, кроме разрушений. Полуразвалившиеся дома с зияющими провалами окон, разбитый асфальт с множеством ям и трещин, искорёженные машины, покрытые слоем копоти и ржавчины. Наверное, так будут выглядеть улицы после Апокалипсиса.
А среди всего этого запустения сновали вампиры, много вампиров.
Мужчины, женщины, и даже дети. Здесь собралось около сотни бессмертных, и все они выглядели далеко не лучшим образом. Гражданская война, развернувшаяся в городе, лишила их домов, друзей, жизни, к которой они привыкли, и обрекла на голодную смерть только потому, что чей-то отец или мать не захотели принимать участие в противостоянии.
Уж от кого, а от Максима я такого не ожидала. Александр еще при первой встрече мне не понравился, а уж после личной беседы к этому типу у меня выработалась стойкая неприязнь. Но Шнайдер… он всегда ратовал за то, чтобы и люди, и вампиры жили в мире, как между собой, так и в собственных кругах. Что могло измениться за эти три года?
Ответ напрашивался сам собой, но мне отчаянно не хотелось верить, что причиной столь радикальных изменений могла стать моя кончина. Не спорю, наши отношения с Максимилианом нельзя было назвать приятельскими или дружескими. Поначалу мы откровенно раздражали друг друга, лелея мечту избавиться от нежелательного сотрудничества.
Потом, пообвыкнув, из врагов мы стали соперниками, а из соперников превратились в единомышленников. И именно в последний год я начала ловить себя на мысли, что Макс мне … нравится.
Нельзя сказать, что на своем жизненном пути мне встречалось много мужчин, желающих завязать крепкие отношения. В большинстве своем это были мимолетные связи, одна из которых продлилась дольше остальных, но именно она и отбила у меня всю охоту продолжать искать «своего» человека. Тяжело пережить момент, когда тот, кому ты верил и готов был связать свою жизнь крепкими узами, заявляет прямо в лицо, что просто играл твоими чувствами и желал доказать собственное превосходство.
Пережить подобное было не просто, но тогда я приняла решение больше никого не впускать в свое сердце. И сама же нарушила собственное обещание.
Жалею ли я об этом? Нет, нисколько. Хочу ли я, чтобы все было иначе? Да, хочу. Очень хочу! Но, к сожалению, не всем нашим желаниям суждено исполниться, иначе мир давно погрузился бы в хаос.
Местные жители тем временем незваным гостям не слишком обрадовались. Со всех сторон нас окружали враждебные и подозрительные взгляды, но пока что никто не решался перейти от «взглядов» к действиям.
- Как думаешь, они нас сразу закопают под ближайшим кустом или все же сперва искусают до полусмерти?
- Тебе никто не говорил, что порой ты мыслишь чересчур предвзято? – Дима явно не разделял моего мнения, вот только я отчего-то была уверена, что мирной беседа может и не выйти.
Инстинкт самосохранения просто вопил о том, что со всех сторон нас окружала опасность, и благоразумнее было бы бежать отсюда, сверкая пятками, вот только это шло вразрез с ранее обговоренными планами. Нам необходимо было заручиться поддержкой местного контингента или хотя бы уговорить их на нейтралитет.