- Ошибаетесь. По вине вашего мужа погиб мой ученик. И бог еще знает, сколько еще людей до него. Я нашел обглоданные человеческие останки в одной из комнат дома. Не думаете же вы, что такой людоед, как ругару, отказал бы себе в удовольствии испить свежей человеческой крови?
- Это не правда! Я следила за тем, чтобы Дейв никому не причинял вреда. Я каждый день привозила ему мясо и кровь с бойни. И все было хорошо.
- Похоже, ваши усилия прошли впустую. Из-за своего эгоизма и глупости вы подвергли опасности всех жителей этого поселка. Не знаю, как вам удалось провернуть все это, Аманда, но будьте уверены, что безнаказанным ваш поступок не останется.
- Мне теперь все равно, что со мной будет. Без мужа я не вижу смысла жить. Он был для меня всем, неужели не понимаете! Когда его покусали, я не находила себе места, искала способ помочь, но в итоге нам пришлось уехать как можно дальше от привычной жизни. Я уволилась с работы, оборвала все связи с родными и друзьями, купила дом в этом поселке и какое-то время держала Дэйва в подвале, но он вырвался и едва не напал на нашего соседа. Тогда мне пришлось усыпить его и перевезти сюда. Местные сказали, что хозяин давно уехал отсюда, оставив особняк пустовать, и я решила…
- Что сможете спрятать его здесь. Но о чем вы думали? Ругару не умеют контролировать себя. Ими движут инстинкты, как бешенными зверями. Все, что им нужно, это живая плоть. Что бы вы стали делать, если бы он пошел по домам, вырезая одну семью за другой?
- Я видела, что он угасает с каждым днем. Добывать кровь становилось все труднее, местные итак поглядывали на меня с подозрением, и… я решила… что с этим пора кончать.
Аманда дрожащими руками открыла бардачок и выудила оттуда пистолет. По щекам женщины бежали слезы вперемешку с тушью, но она как будто не замечала этого, смотря перед собой и нервно сжимая рукоять огнестрельного оружия.
- Я не хотела никому причинять вреда, но … мы так сильно любили друг друга,… я любила Дэвида.
- Отдайте пистолет, Аманда, и посмотрите на меня.
Выполнив просьбу Николаидаса, она подняла на него заплаканные глаза и замерла, словно кролик перед удавом.
- Слушайте меня внимательно. Ваш муж умер в больнице после тяжелой болезни. Вы долгое время горевали и даже переехали сюда, дабы оплакать свою потерю. Но теперь вы преодолели эту ступень и готовы идти дальше. Возвращайтесь к своей семье и друзьям, найдите новую работу и достойного человека, чье присутствие сможет излечить вас до конца. Живите, любите и никогда не оглядывайтесь назад.
Последние слова эхом отозвались в голове у Деметрия, но он дождался, когда вдова очнется от транса, задаст пару невнятных вопросов и покинет заброшенный участок, навсегда оставив позади свое темное прошлое.
Вопреки собственным желаниям, Дима решил, отпустить Аманду, посчитав, что жизнь итак наказала ее сполна. Однако какая-то часть его души не переставала требовать отмщения. Кай был слишком молод, чтобы умереть так скоро. У него могло быть блестящее будущее, если бы не эта поездка. Можно сказать, что Николаидас сам привез парня на верную смерть. И даже тот факт, что они не знали всей правды, никак не помогал унять страшную боль в сердце.
Дождавшись, когда чужой автомобиль скроется из виду, менталист подошел к своему и прежде чем отправится в участок к Дункану, чтобы обговорить кое-какие детали, Дима в последний раз бросил взгляд на полуразрушенный особняк.
В теплом свете солнца, падающего на широкое крыльцо, маг разглядел едва различимый силуэт. Кай широко улыбнулся учителю и, подняв правую руку, приложил ее к груди в том самом месте, где в карамне пальто мага лежал его медальон.
Деметрий повторил жест юноши и почувствовал, как металл приятно согревает его ладонь через плотную ткань одежды.
«Я всегда буду помнить о тебе, дружище, и обещаю, что никогда больше не повторю подобной ошибки. Даю тебе слово!»
.
.
.
Аутоагрессия* – агрессия, нацеленная на причинение себе вреда.
Глава 14 "Внезапный союзник"
В голове царил такой сумбур, что на какое-то время я просто потерялась в пространстве. Нарастающее шипение Тьмы отдавалось противным звоном в ушах. Она была в ярости, что Александр позволил себе так нагло с ней разговаривать, усомнился в ее происхождении. Пелена гнева застилала глаза, как красная тряпка, и если бы не Приказ, от древнего, наверняка, не осталось и мокрого места.