Шнайдер всеми силами старался отследить прибытие «важных гостей», рассчитывая тем самым получить возможность подготовиться к встрече с ними, но, увы, все усилия оказались напрасны. Они сами возвестили о своем прибытие, выслав короткое письмо с гербовой печатью.
Наблюдатели не называли ни времени, ни места, ни даже причины, хотя в последнем не было необходимости. В том письме, что Святослав принес Максиму в предрассветные часы, был лишь плотный листок бумаги с одной фразой: «Aeterna nox*».
Что это могло означать, Старейшина так и не понял, но чутье подсказывало, ничего хорошего ждать не стоило.
Погруженный в собственные мысли и заботы о грядущем, Макс очень удивился, когда Анна попросила его приехать для важного разговора в особняк Черновых. Поначалу он даже не придал этому большого значения, и даже хотел отказаться, сославшись на важные дела, а их и в самом деле было не мало. Но потом, поразмыслив, решил, что просто так Фролова не стала бы его беспокоить, к тому же, он был обязан ей жизнью. И хотел поблагодарить женщину за то, что та, пусть и через Свята, но остановила его у самого края пропасти.
Встретившись с оборотнем в холле Бюро, Шнайдер спросил его о причине столь внезапного сбора, да еще и на территории магов, но волк и сам не знал в чем дело. Невеста так же, как и Максимилиану, написала возлюбленному короткое сообщение, пообещав объяснить все при личной встрече.
Если бы Макс только знал, кого увидит в особняке Черновых!
Еще на подходе к дому он почувствовал странное волнение, от которого у бессмертного затряслись руки. Казалось, стоит ему переступить порог, и тогда привычному миру придет конец. Собрав волю в кулак, мужчина нажал на кнопку звонка и, коротко поздоровавшись с Настей, открывшей ему дверь, вошел в дом.
Первыми в поле зрения Охотника попали мужчина и женщина, облаченные в черные строгие костюмы, правда на даме отсутствовал пиджак. Незнакомец первым встал с места, дабы поприветствовать новых участников собрания, и тем самым заслонил собой свою коллегу, а когда отошел в сторону, чтобы позволить и ей выразить свое почтение вновь прибывшим, Максим замер, не веря собственным глазам.
- Ты…?
Этого не может быть! Желая развеять свои сомнения, Максимилиан в два шага сократил разделявшее его и гостью расстояние и словно в бреду ухватил ее за плечи, ощущая под пальцами живую плоть. В голове роем сплетались мысли, перебивая одна другую, и чем дольше он всматривался в родное лицо, тем сильнее его захлестывали так долго и тщательно подавляемые эмоции.
Недоверие, страх, отчаяние, злость, обида, горечь! Весь этот ураган обрушился на него в одночасье, заставляя терять контроль и думать, что все это чья-то злая шутка. И только голос Свята смог вырвать его из безумия, а когда Макс отнял руки от Завьяловой, то увидел, как на пальцах алыми разводами заблестела свежая кровь.
На тонкой ткани рубашки Марины в районе плеч также темнели багровые разводы, но на ее лице не дрогнул ни один мускул. Она все так же пристально смотрела на него своими нечеловеческими глазами, и в глубоком омуте алых глаз Шнайдер видел те же самые чувства, что одолевали его самого.
В памяти яркими пятнами вспыхивали моменты из прошлого: ночные рейды по городу, когда все патрульные уже валились с ног после суток, а Марина, как заведенная, не зная сна и отдыха и, порой, падая от усталости, продолжала работу.
Перепалки во время расследований, когда неугомонная Завьялова наотрез отказывался сидеть в тылу, считая, что она ничем не хуже, но и не лучше других. И обязана, наравне со всеми, исполнять свой долг перед законом и обществом.
Каждый раз ей каким-то чудом удавалось оказаться в самой гуще событий, пусть она и не стремилась к этому. Ее упрямство в вопросах субординации и острое нежелание подчиняться поначалу сводили его с ума.
Максимилиан не понимал, ну откуда в ней столько напора, энергии?!
Ни в одном человеке, вампире, оборотне или маге ему не приходилось встречать настолько взрывную смесь из качеств, что теряешься в догадках, чего тебе хочется больше: задушить неугомонную строптивицу, лишь бы она перестала путаться под ногами, или уберечь от напастей, в которые та, сама того не желая, лезла без остановки.
А еще, Шнайдер не переставал вспоминать ту особенную ночь, когда понял, что испытывает к молодой женщине нечто большее, чем просто симпатия. Ощущение чужого тепла под боком, мерный стук сердца, легкие поцелуи, кружившие голову не хуже крепкого вина, и голос, тихий, едва различимый шепот, просящий лишь об одном – просто быть рядом.