- У нее он будет только в том случае, если твои «эксперименты» дадут положительный результат. Я наслышан о беспорядке, что устроил тот сумасшедший эмпат в погоне за властью, и до сих пор не могу понять, как ты уговорил меня пожертвовать свою кровь на все это безобразие.
- Я смог понять его ошибку. Он брал материалы рядовых вампиров, но для создания полноценного представителя нашего мира нужна древняя кровь. Вы единственный, к кому я мог обратиться с подобной просьбой.
- Учти, я не стану возиться с девчонкой. Если она сама не сумеет обуздать жажду и ринется сокращать людскую популяцию, мои ребята без зазрения совести оторвут ей голову.
- Я все устрою, Андрэс, только дайте мне время!
- У тебя есть две недели. Потом, право принимать решение перейдет ко мне.
- Согласен.
- Мне не нужно твое согласие. – Холодным тоном ответил бессмертный и одарил собеседника пронизывающим душу взглядом. - Будь я на месте моего «сына», вырвал бы твое сердце и раздавил в собственной ладони только за саму мысль сотворить подобное с моей любимой женщиной. Если ты рассчитываешь на благодарность, готовься к тому, что ее не последует.
- Я знаю, он не одобрит моего решения, но, надеюсь, со временем поймет, что я желал ему только добра.
- Бессмертие не может быть благом, ни в каком виде. И то, на что ты обрек бедную девочку, говорит лишь о твоем эгоизме. Я искренне надеюсь, что она умрет. Не сегодня, так завтра. И тогда ее дух упокоится с миром.
С этими словами Андрэс взмахнул полами плаща и растворился в ночной мгле, оставив юного медика одного. Наблюдать за тем, как твой единственный ребенок умирает от тоски по возлюбленной, оказалось выше его сил. Какие бы разногласия между ними не стояли, как бы сильно Максим ненавидел своего отца, но позволить сыну пройти через тот же кошмар, что и он сам когда-то, Андрэс не мог.
Вот только уверенности в успехе авантюры, придуманной Спайком, молодым вампиром, проработавшим вместе со Шнайдером почти пятьдесят лет, совершенно не было.
Занимаясь раскрытием дела о «полуночниках», вампир-неформал не смог отказать себе в удовольствии покопаться в имеющихся у него данных и превзойти чужое открытие. И у него получилось! Множество бессонных ночей в обнимку с микроскопами, колбами, чашками Петри и прочим лабораторным оборудованием дали свои результаты. Спайк сумел разложить сыворотку на компоненты и выявить ее слабые места, а именно генетический материал вампира, взятого в качестве основы.
С каждым новым поколением вампиры мало по малу вырождались, уступая предыдущему в силе, выносливости и талантах! И именно поэтому для того, чтобы создать нечто поистине уникальное, необходима была древняя, сильная кровь, раздобыть которую оказалось практически невозможно. Как бы Спайк не старался, заполучить желанный ингредиент у него не вышло, а вот обратить на себя внимание свыше – да.
Андрэс следил не только за своим сынов, но и за его окружением, прощупывая всех и каждого. И если среди приближенный к Шнайдеру оказывался ненадежный индивид, от него в кратчайшие сроки избавлялись, причем так, чтобы сам Максимилиан ни о чем не догадался. Интерес медика к научным изысканиям эмпата не понравился древнему, и тот решил переговорить с юношей, дабы поумерить его жгучий интерес. Так они и познакомились.
Поначалу все их общение проходило в одностороннем порядке. Спайк докладывал Андрэсу кое-какую информацию по расследуемому делу через доверенное лицо, но в тайне все равно продолжал колдовать над новой версией сыворотки. Правда ни доработать, ни проверить свои догадки парень не мог, и это его несказанно расстраивало.
В конце-концов, смирившись с тем, что вся проделанная работа так и останется «мечтой», Спайк припрятал свои наработки и попытался сосредоточиться на других проектах. Но ненадолго!
Когда стало известно, что Марину заключили под стражу, и готовиться судебное разбирательство, генетик предложил Максиму и Амире использовать его как эксперта на суде. Однако когда пришло время, ни прокурор, ни судья, ни даже присяжные не захотели ничего слушать. Сидя на скамье возле Свята и Макса в зале заседания, Спайк с ужасом понимал – они проиграли. Но еще страшнее ему стало тогда, когда прямо на его глазах развернулась самая настоящая трагедия.
С первых минут осмотра раны парень понял, что дело плохо. Наказав Шнайдеру вести Марину в госпиталь, сам Спайк помчался в свою лабораторию, на ходу набирая одиннадцатизначный номер связного.