– Хотя я возражаю против включения в Совет аристократов, – с презрительной холодностью заявил Нико, – выступать против кандидатуры мисс Сноумонт не стану.
– О! Что ж, необходимое количество подписей у меня есть. – Виола вручила Форресту пачку бумаги, которую тот начал послушно пролистывать. – И даже немного больше, чем нужно.
– Значительно больше, – пробормотал он.
– Но вы же женщина! – донесся чей-то голос со скамейки Совета.
– Вы так догадливы, – без промедления отозвалась Виола.
– Мисс Сноумонт, – сказал Кристос, все еще борясь с улыбкой, – дело в том, что ваш пол не позволяет вам участвовать в выборах.
– Мой пол? – рассмеялась Виола. – Есть закон, который запрещает женщинам голосовать. Но не баллотироваться самим!
– Все насмехаетесь… – Нико встал. – Мы же не станем всерьез это обсуждать? У нас есть дела поважнее, чем потакать бывшей аристократке.
– Задержитесь на минуту, – попросил Морис Форрест, пролистывая большую кипу бумаг. – Определение кандидата… – ага; определение гражданина… – есть. В этих понятиях не упоминается пол. – Моргая, он поднял глаза от документов. – Все, что требуется от человека, претендующего на место в Совете, – быть гражданином Республики, не иметь правонарушений и избираться законным путем. Юридические документы не определяют «гражданина» как «мужчину».
– Неужели? – удивился Кристос. Я уставилась на него. – Что ж, Совету будет чем заняться в следующий раз, когда они того пожелают.
– В следующий раз? – переспросил Теодор.
– Мы не можем заниматься этим прямо сейчас, это вопрос регламента, то есть он должен быть добавлен в повестку дня за две недели с обязательным письменным уведомлением, – пожал плечами Кристос. – Нельзя идти против наших же собственных правил. Мисс Виола Сноумонт, считайте, что ваше имя внесено в официальный избирательный бюллетень Совета Республики.
Кристос кивнул, Виола сделала изящный реверанс, а потом уселась рядом со мной.
– Кристос знал заранее, правда? – прошептала я.
– Они с Эмброзом помогли мне проверить законность участия. Именно твой брат предложил подать заявку публично, чтобы от меня попросту не отмахнулись, – улыбнулась Виола, разглаживая шелковую юбку.
– Что, если ты действительно получишь место? – прошептала я.
– Так это ведь здорово! – усмехнулась она. – Кажется, ты тоже хотела что-то сказать?
Я осмотрелась – советники все еще перешептывались, Нико восседал с мрачным видом.
– Самое время…
– Ну, тут уж я не виновата, – пожав плечами, пробормотала Виола. – Давай же, вперед!
– Позвольте обратиться? – сказала я, поднимаясь со своего места.
– Проклятье, эта тоже собирается выдвигаться? – выкрикнул какой-то мужлан.
– Совет нужно будет переименовать в Собрание белошвеек, – для смеха предложил кто-то с галерки.
Я прочистила горло.
– У меня вопрос к Совету.
Нико сверкнул глазами на бормочущую толпу, а потом на меня.
– Говори!
Я повысила голос, стараясь заглушить смешки в зале.
– Люди тревожатся по поводу действующей в столице системы распределения припасов, что была введена во время войны. Мы конфисковали у городской знати деньги и имущество, и теперь занимаемся тем же самым по всей стране. То есть вскоре мы сможем платить армии без необходимости задействовать резервы города. Наши торговцы начнут работать как прежде.
– Но система честная, – возразил Нико. – Работники получают столько, сколько необходимо.
– Это была хорошая система для осажденного города, – ответила я. – Но осада закончилась. Есть люди, которые просто не могут работать так, как вы требуете, они голодают, а у их семей нет возможности получить дополнительный заработок или приобрести нужные товары.
– Какая чушь, – отмахнулся Нико.
– Это совсем не чушь! – вскочил мужчина с темными волосами, завязанными красной кожаной лентой. – Моя сестра только что родила, ее мужа убили в последнем бою. Она не может работать, а моей пайки на всех нас не хватает.
– Тогда мы внесем поправки…
– Нет, – отрезал Теодор, не дав Нико договорить. – Эта система дает правительству слишком большую власть. В точности, как прежде было у знати. Пора с этим покончить.
– Дворяне были тиранами! – закричал Нико, и в ответ послышался согласный ропот из зала и рядов Совета.
– Любая система правления способна превратиться в тиранию, – твердо сказал Теодор. – Нельзя возвращаться к тому, против чего мы сражались и за что умирали.
– Да будто ты сам не лучший образчик того, против чего мы сражались и за что умирали! – Нико грохнул кулаком по столу, с вызовом глядя на Теодора, но тот держался неколебимо, не давая втянуть себя в перепалку.