Сайан помрачнел и отставил чашку на стол.
– Наши солдаты недостаточно подготовлены, к тому же их численность невелика. Когда мы сойдемся в полномасштабном бою под Рокфордом с армией роялистов, все это обернется против нас. Знаете ли вы, что делает плохо обученная армия, столкнувшись с высококвалифицированными боевыми силами противника?
Окаменев от ужаса, я покачала головой.
– Они вообще забывают, чему их учили. Копошатся с мушкетами, с трудом их заряжают, впадают в панику перед выстрелами. Затем поджимают хвост и пускаются в бегство. Страх уничтожает их еще до того, как они увидят врага. И даже если они будут сражаться изо всех сил под командованием своих зеленых офицеров и неумелых сержантов, если не разбегутся во все стороны, нам потребуется сказочное везение, чтобы разбить роялистов.
Я нервно вздохнула. Знала же, что наше положение весьма зыбкое, но никто еще не говорил со мной так откровенно.
– Кроме того, – продолжил Сайан, – мы обязаны немедленно выступить к столице и заставить роялистов сдаться, иначе, если они сбегут на своих кораблях и соберутся где-то в другом месте, нам придется гоняться за ними годами.
По тону Сайана было ясно, что серафец думает о шансах на победу. Однако он указал мне направление. Если нашим войскам нужно море везения, я способна им его предоставить. Наслать облака уверенности, изгнать страх, искупать их в отваге и окружить удачей.
– Пожалуй, с этим я могу помочь – наложить заклинание на нашу армию, – предложила я.
Альба медленно повернулась к очагу, якобы согревая руки, однако внимательно слушала.
– Когда я служил у серафцев, они так же зачаровывали войско с помощью музыки, – задумчиво сказал Сайан.
– Вот только я, в отличие от них, умею контролировать свою магию. Я внедряю ее внутрь, вплетаю в любые волокна. Пусть она длится недолго, зато действует. Они же насылают чары на всех, кто окажется в пределах досягаемости, будь то друг или враг.
– Верно. – Сайан пристукнул опустевшей чашкой по столу, словно судья молотком. – Если ты способна контролировать чары, значит, можешь проклясть роялистов? Как серафцы прокляли нас, только сделать так, чтобы магия коснулась лишь врага.
Альба повернулась и безмолвно уставилась на меня. Казалось, от моего решения зависела судьба всей нашей армии.
– Да, – сказала я, – полагаю, могу.
20
Утро Дня урожая выдалось прохладным, но ясным. Было видно – солнце скоро растопит тонкий иней, что покрыл землю.
Еще до рассвета Альба незаметно отправилась в сарай, где находился склад интенданта, отсортировала яблоки и бурые кабачки, подготовив их к раздаче после утренней поверки. Пусть скромный, но все же символ праздника.
Я пристроилась рядом с Альбой и помощником интенданта – худым юношей, который работал на отцовской мельнице. Он с потрясающей точностью отмерял небольшими чашками сахар и выдавал фрукты.
Некоторые солдаты меня узнавали. Они знали, кто я такая и кто эта стройная монахиня рядом со мной, и шептались друг с другом. Возможно, впервые в жизни эти шепотки не заставили меня испугаться или съежиться при мысли о сплетнях. Наоборот, казалось, я здесь вроде знаменитости, как Виола или принцесса Аннетт.
– Помогайте раздавать, мисс, – застенчиво сказал помощник интенданта, направляя меня к куче яблок.
– У вас и самих неплохо получается, – возразила я, но Альба подтолкнула меня вперед.
– Улыбайся и кивай, – велела она. – Этим ребятам недостает уверенности, придай же ее немного.
Я неловко встала возле яблок особенного сорта – очень круглого и красного. Уж не знаю почему, назывался он «Банши».
– Спасибо, миледи, – пробормотал какой-то капрал, прихватив шесть яблок для себя и своих приятелей.
– Устала вам всем твердить: я не «миледи», – со смехом упрекнула я.
– Да, мэм… Мисс… – Он залился румянцем, как те яблоки, что держал в руках.
– Искреннее уважение куда лучше титулов, – улыбнулась я. – К тому же времена «светлостей» и «ледей» остались позади.
Очередь засмеялась, и я поняла, что сказала. В моей непродуманной фривольной оговорке не было никакого подтекста, но если бы и был, скорее всего, его бы восприняли с одобрением, как уничижение галатинской знати.
Какая форма правления будет у нас после войны? Останется ли хоть какое-то подобие аристократии? Достойна ли она спасения?
Вопрос висел над нами словно недозрелый плод. На завтра назначены выборы, День урожая – последний шанс присоединиться к армии и проголосовать. Или получить место в Народном совете.
Я раздала все яблоки, и к полудню их уже вовсю запекали в походных кухнях, разбитых на поле, где прежде сажали репу.