Позади в лагере забили барабаны. То был не мерный сигнал к побудке, а быстрое стаккато призыва к оружию. Я снова бросила взгляд на реку. На берегу действительно скопились солдаты. Еще раз присмотревшись, я поняла, что они одеты в форму роялистов.
Забыв о холоде, я побежала обратно. Теодор сидел на скомканном одеяле.
– Где ты была? Я проснулся, а тебя нет, и барабаны…
– На берегу солдаты! – запыхавшись, выпалила я, и между нами повисло белое облачко пара от моего дыхания.
– Роялисты?
По утрам Теодор бывал совершенно невыносим. Спросонья он хмурился и медленно соображал.
– Да! Просыпайся же и найди Сайана! Они идут в атаку. Что бы это ни было, оно уже происходит.
– Верно. – К нам подошел Сайан – сосредоточенный и безупречно одетый, даже волосы были причесаны.
Теодор запустил пятерню во взъерошенную шевелюру и собрал волосы в спутанную косичку.
– Они уже выдвинулись на позиции? Возможно, сочли, что битва на поле будет для них преимуществом…
– Для противника преимуществом было бы оставаться за стенами крепости, но он решил этим пренебречь. Враг не ждет от нас быстрой реакции, и мы не позволим ему занять превосходящую позицию.
Словно по команде по утренней равнине прокатился залп мушкетного огня.
– К дозорным уже отправились несколько отрядов Первого полка. Полагаю, роялисты этого не ожидали. Ты должен приказать большей части Второго полка занять позиции перед холмом.
– А ты что будешь делать? – У Теодора никак не получалось застегнуть эполет поверх перевязи меча, перекинутой через плечо.
Я убрала его холодные пальцы и набросила петлю.
– Я буду на передовой, где же еще? – усмехнулся Сайан. – Драгуны постараются прижать противника с фланга, чтобы мы могли удержать его возле реки.
– А мне как быть? – спросила я.
Теодор резко выдохнул, протестуя, однако знал, что не сможет помешать мне принять участие.
Сайан не обратил на него внимания.
– Вначале мы будем двигаться быстро, думаю, кругом воцарится жуткая неразбериха. Неразумно вклиниваться между двумя армиями. Артиллерия будет передислоцирована на другую сторону хребта. – Сайан махнул, показывая на гору. – Ты отправишься с ними. Меньше риска, что случайно попадешь под обстрел.
– Тогда я присмотрю себе укрытие и стану действовать оттуда, – согласилась я.
Сайан резко кивнул.
– Постарайся не попасться на глаза противнику. Неизвестно, на что пойдут роялисты, чтобы тебе помешать.
34
Повозки с боеприпасами и волов оставили на месте. Артиллеристы принялись перемещать пушки при помощи веревок. Я опустила руку на железный ствол. Возле дула стояла простая литейная метка. Где-то за холодным Фенианским морем тоже боролись за свободу люди, что создали это орудие. Я вспомнила о них. Как они спешили закончить для нас работу, как их воодушевляли Красные колпаки и движение реформаторов, и эти мысли придали мне храбрости.
Тянуть пушки поручили рядовым, но к ним присоединились несколько офицеров – либо из практических соображений, либо следуя идеям равенства. Хотя орудия были далеко не такие тяжелые, как на флоте или в крепостях, волокли их с видимым усилием; колеса врезались в мягкий грунт и придорожную траву.
– Я уже скучаю по волам, – пожаловался юноша примерно восемнадцати лет. На его шерстяной фуражке красовался значок артиллерийской роты.
– Черт побери, Генрик, надень треуголку! Волы и то умнее, – пробормотал его сержант.
Рядовой сдернул фуражку и поднял с земли черную треуголку, на которой горела яркая, точно маяк, красно-серая кокарда.
– Ты бы и без мундира в бой пошел, если б тебе позволили, – добавил командир, когда Генрик снова схватился за веревку.
Я чуть отстала, давая им немного пошутить и отвлечься – орудия у реки гремели все громче.
«Все хорошо, – напоминала я себе. – Наши люди выстоят против роялистов, не отступят и не сдадутся». Но эхо стрельбы отдавалось у меня в груди, и сердце замирало при каждом залпе.
Мы долго ждали, пока огонь стихнет – пушки были слишком ценными, чтобы рисковать ими, поэтому нам приказали не выходить за заданные позиции. Покатые холмы загораживали обзор на битву. Я лишь мельком видела проскакавших к реке драгун в серо-красном облачении реформаторов.
Где сейчас Теодор, как он? От одной мысли об этом все мое нутро словно скрутило в тугой узел. Я заставила себя прекратить задавать вопросы, на которые нет ответа. Возможно, мне и не захочется ничего знать.
Я немного завидовала артиллерийским расчетам: солдаты собирались вокруг орудий, шутили, строили предположения, в общем, не давали себе времени на страх и тревогу. Все они знали свои обязанности, над каждым был начальник, который указывал, что делать. Даже Генрику в скособоченной треуголке следовало беспокоиться лишь о том, что ему велели – тянуть веревку, заряжать ядра или подсыпать порох. Он много тренировался и теперь выполнял все бессознательно. Я же не представляла, чего ожидать, и никто не подсказывал мне, как поступить. Мое участие в битве было своего рода экспериментом, и испытаний мы прежде не проводили. Я не могла загодя соткать покрывало из чар и набросить на поле боя, чтобы проверить, подойдет ли оно. И неизвестность мне не нравилась.