– К концу зимы у нас снова будет полноценная армия, – сказал Сайан, наблюдая за солдатами, марширующими по плацу академии.
Пеллианские войска, за исключением моряков, которые представляли собой элиту армии и готовились отправиться на корабли Аннетт, Сайан объединил с нашими. По его словам, сплоченность на поле боя достигалась только тяжелыми учениями, а уж это командующий мог обеспечить с лихвой. Незнакомые сослуживцы, усиленные маневры, продолжительные стрельбы и отработка штыковых приемов – и все это в условиях суровой галатинской зимы.
– Что ж, к концу дня у нас будет заново расчерченная карта избирательных округов Галатии, включая Пеллию, – удовлетворенно вздохнул Теодор, пригладил спутанные волосы и снова надел шляпу. Та косо сидела на голове, придавая ему вид лихого вояки. – Хиссо свое дело крепко знает, да и Дира выступила проницательным арбитром.
– Что-нибудь слышно от Нико? – поинтересовалась я.
– Ни словечка. Столица включена в число избирательных округов. Пусть выбирают представителей так же, как вся страна, а там будет видно, – мрачно ответил Теодор.
Судя по его тону, он не ожидал, что все пройдет легко и гладко.
– А я, как обычно, радуюсь, что являюсь лишь военным советником и не принимаю участия в вашей политике, – покачав головой, заявил Сайан, не отводя взгляда от солдат на плацу.
– Политика! А ведь все начиналось с бесед о трактате Мельхоира в моем салоне, помнишь, Тео? – К нам подошла Виола в теплой юбке, развевающейся на ветру.
– О да, а потом мы перешли от Билля о реформах к штыковой атаке, – отозвался Теодор.
– Оказывается, кучка сплетничающих дам способна вершить великие дела, – засмеялась, подмигнув мне, Виола. – Но для нас, женщин, почти ничего не поменялось, верно?
Теодор напрягся.
– Это случится попозже. Как только мы создадим новую структуру управления государством, законы будут пересмотрены. И все изменится.
– «Попозже» – это когда мы состаримся и поседеем? – осведомилась Виола. – Признаюсь, меня это раздражает. Прежде, как у знатной дамы, у меня имелась какая-то власть и свобода воли. А теперь я потеряла все, потеряла больше, чем мужчины, поскольку у них осталось хотя бы право голоса.
– Виви, прояви терпение, – начал Теодор.
– Если честно, Теодор, мы все были достаточно терпеливы, – возразила я. – Женщины шьют вам рубашки, ухаживают за ранеными и стирают одежду не потому, что армия хорошо платит – это далеко не так, – а потому что верят в общее дело так же, как и солдаты.
– Как я уже говорил, – пробормотал Сайан, – я очень рад, что не принимаю участия в вашей политике.
Прежде чем Виола успела дать Сайану достойный ответ, к нам примчался Фидж. У меня заныло в груди – обычно, когда маленький адъютант бегал так быстро, он приносил плохие вести.
– Пенни! Ребенок родился! – выпалил он. – Кристос просит, чтобы пришла мисс Софи…
– У Пенни родился ребенок? – приподняла бровь Виола. – Должно быть, ты ошибаешься, мы недавно виделись за завтраком, а такие дела обычно быстро не происходят.
– Нет, мэм! Доктор Оглторп сказал, она торопилась появиться на свет.
– Она! – Я схватила Теодора за руку. – Это девочка…
Кристос, Пенни и крошечный младенец, запеленутый в мягкое полотно, целые и невредимые ждали нас в своей комнате в Вестланд-Холле. У Пенни был усталый, но торжествующий взгляд боксера, который, пропустив пару ударов, все же выиграл бой с большим преимуществом. Кристос же выглядел гордым, счастливым и совершенно ошеломленным.
Пенни усмехнулась и поманила меня.
– Вот, держи. Правда ведь она красавица?
Я взяла младенца на руки. Красная и сморщенная малышка с копной темных волос и крошечными глазками щурилась от яркого света.
– Она прекрасна, – сказала я.
И это была правда. Моя племянница – дочь моего брата, кровь моей крови, новоиспеченная гражданка Республики Галатия – была прекрасна.
– Как ты? – покраснев, осведомился Теодор. – Ведь это… то есть, я хочу сказать, роды…
– Такие стремительные первые роды – редкий случай, – резко вмешался Хеймиш, но все же наградил Пенни широкой улыбкой. – Причем мать отлично справилась и прекрасно себя чувствует. Хотя ей не помешало бы вздремнуть.
– Ты хочешь поспать? – прошептала я, все еще держа малышку на руках.
Пенни кивнула, и мы вышли из комнаты.
– Дам знать остальным, что Фидж не насочинял, – сказал Теодор. – Кристос, а как вы ее назвали?
Кристос ошеломленно замер.