– Нас ждут, – ответила я, дернув его за руку.
– Софи… Если завтра мы… – Теодор не мог подобрать слов.
– На самом деле ты тоже не хочешь сейчас об этом говорить, как и я. Но слова и не нужны, – добавила я, смягчившись. – Я люблю тебя, ты любишь меня, мы увидимся, когда битва закончится.
– Но если нет, я просто хотел…
– Увидимся, – твердо сказала я. – Так или иначе.
Сначала он сопротивлялся, но потом уступил, взял мое лицо в ладони и вместо многословных обещаний коснулся губ легким поцелуем.
Мы присоединились к остальным в свете тусклого огня.
– Хотел бы я надеяться, что Отни сам сделает выводы, – заметил Сайан, – но надежда – слабая стратегия.
– Нужно отправить кого-нибудь в город, – предложил Кристос. – Кого-то, кто знает входы и выходы.
– Я могу, – вызвался Эмброз.
– Нет, – отрезал Теодор. – Ты едва окреп, держишься с трудом.
– Я еду верхом, так что все в порядке, премного благодарен, – огрызнулся Эмброз. – Я смогу проникнуть в город.
– Тебя с большой вероятностью узнают и снова бросят за решетку. Сожалею, брат, но ты дворянин, следовательно, опасный тип и доверия тебе нет.
Эмброз рассмеялся, однако смех перешел в кашель.
– Как насчет меня? – выглянул из-за спины Сайана Фидж.
– Вимзалет! – воскликнул Сайан. – Для мелкого комаришки это слишком опасно. И все же…
– И все же парень знает, как пробраться в город незамеченным. Роялисты его не поймают, а если поймают, он будет держать язык за зубами. – Кристос пристально посмотрел на Фиджа. – Сумеешь передать сообщение по памяти? Если попадешься, прикидывайся болваном, роялистам нельзя дать разнюхать о наших планах.
– Еще бы! Вы, наверное, меня дурачком считаете, который то и дело торчал в углу за невыученные уроки.
– Я считаю тебя парнем, который в школе и минуты лишней не провел, – приподняв бровь, сказал Кристос. – Итак, давай повторим. Что ты передашь Отни?
– Вы идете с подмогой. Собираетесь атаковать в полную силу с юго-восточного направления. Они должны ждать и не высовываться, пока вы не пересечете поле до середины.
Сайан постучал носком сапога по утрамбованной земле.
– А теперь объясни-ка, что означает «пересечь поле до середины».
– Когда вы захватите половину расстояния до города.
– Захватим, вот именно. Пусть носа не показывают, пока мы не отвоюем у роялистов половину пути от их лагеря до городских стен. И вот тогда должен выступить Нико, чтобы заставить врага сражаться на два фронта, – кивнул Сайан. – А дальше?
– А дальше флот не позволит им сбежать на кораблях. Наши суда блокируют реку.
– Отлично, отлично – если у нас все пойдет гладко.
– А что он должен делать, если все пойдет не по плану?
– Если мы не сможем их одолеть, пусть удерживают город. – Сайан тяжело сглотнул. – И молятся.
Дрожа, я вздохнула, а Фидж снова повторил послание, и вышло у него идеально.
Слишком мал, слишком юн для такого поручения, но больше надеяться не на кого. В глубине души я мечтала, чтобы он не сумел ничего запомнить и ему пришлось бы остаться. Но нет – память у Фиджа была безупречной.
– Тогда беги в город, – сказал Сайан. – И если тебя схватят, не геройствуй. Ясно тебе, вимзалет?
За шутливым тоном серафца сквозила искренняя привязанность к маленькому комаришке.
Дождавшись, когда убежит Фидж, я тихо прошептала Сайану:
– Мы не сказали ему, что делать, если Нико откажется нам помочь.
– Он согласится. Столица под обстрелом. По всем донесениям разведчиков, положение в городе тяжелое. Еще неделю стены могут не простоять. Нико далеко не глуп и не рискнет проиграть сейчас, ведь он осознает свое положение. Вот после победы он доставит вам немало хлопот.
– Верно, – сказал Теодор. – Подумаем о нем позже. Но не сейчас. Не сегодня.
– Лучше отдохните, – посоветовал Сайан. – Завтра наступит быстро.
50
Передо мной, словно на карте, раскинулась столица с ее шпилем кафедрального собора, ровной линией крыш университета, темным пятном Публичного архива, пустыми пятнами между зданиями – где таились общественные сады. Мой дом. Для всех, кто окружал меня сегодня, этот город стал символом нашей страны, центром нации, цитаделью правительства.
Теперь она превратилась в нечто большее – в последнее поле битвы в нашей войне.
«Столица наша, – решительно напомнила я себе. – И эта битва – тоже наша».