Драко с изумлением уставился на Поттера, совершенно запутавшись, где правда, а где ложь.
—Он шутит, не волнуйся, — подбадривающее улыбнулась Гермиона.
—Да, я, правда, пошутил, — хотя Гарри улыбался, его глаза показались Драко холодными, жестокими и бесстрастными. — У нас принято вешать, а не распинать, так экономичнее. А то крестов на всех не напасешься, а веревка — вещь многоразовая.
—Зачем ты лжешь? Чтобы запутать меня? — Драко схватился обоими руками за голову и стал мерно раскачиваться. Ему казалось, что его не то соблазняют или вербуют, не то просто играют с ним.
Гарри вдруг стал совершенно безучастным, а Гермиона безразлично и оценивающе каким-то хищным взглядом стала осматривать Драко.
—Я никогда не лгу, Драко, — сухим голосом проговорил Гарри, показав ему правое запястье, на котором виднелись тонкие белые шрамы, складывающиеся в слова «Я не должен врать». — Как бы иронично это ни было, но в моей жизни действительно слишком мало обмана и я сам не могу соврать. Ведь все, что я скажу, почти сразу становится правдой. И я совершенно не стараюсь запутать тебя, хотя перестать что-то понимать так замечательно.
Драко нахмурился и уже собрался спросить, но Гарри его опередил:
—Смятение — путь к истине, Драко. Только, когда окончательно запутаешься, ты сможешь отбросить старые представления об известных вещах, посмотреть на мир другими глазами и признать, что знаешь только то, что ничего не знаешь.
—Я знаю достаточно, чтобы понимать, что со мной происходит, — с вызовом сказал Драко.
—Человек глуп ровно на столько, насколько глубоки его заблуждения и узко мышление, — печально произнесла Гермиона таким тоном, что ему показалось, будто вся человеческая мудрость говорит с ним сквозь века. — Как можно понимать что-либо, пока ты даже не знаешь границ своего собственного «я».
Драко хотел ответить, но Гарри опять его опередил:
—Ты утомил меня, Малфой.
Он положил голову на колени Гермионе, с наслаждением вытянул ноги и махнул рукой, будто прогоняя Малфоя прочь. Драко сразу почувствовал перемещение порталом, через мгновение он был в другой очень похожей на первую комнате. Только она была немного меньше, шкафы с книгами были меньше, а вместо дивана стояла узкая кровать с тонким матрасом. Единственная дверь вела в небольшую уборную с душем. Рассеянный мягкий свет также, как и в кабинете Гарри, заливал все вокруг.
К удивлению Драко, волшебная палочка все еще была у него. Он попробовал выполнить диагностическое заклинание, чтобы понять, где он находится, но ничего не получилось! Попробовал еще и еще, страшная догадка родилась в его голове. Когда на конце палочки не загорелся огонек Люмоса, он понял свой страшный приговор. Он потерял свою магию! С ужасом уставившись на волшебную палочку, он опустился на кровать и попытался понять, как теперь жить. Спустя пол часа рефлексии стало ясно, что нужно отвлечься. Положив бесполезную деревяшку в специальный кармашек мантии, Драко достал блокнот и ручку, которые ему дала Грейнджер, и стал записывать еще яркие и свежие впечатления о вечере.
Следующим утром Драко проснулся от запаха пищи. Точнее он думал, что сейчас утро. Как истинный чистокровный, он не пользовался изобретениями презренных маглов. Зато он имел при себе замечательные дорогие часы, работающие на рунах, да и специальное заклинание, показывающее время по Гринвичу, было несложным. Правда, сейчас часы остановились, а от заклинания не было никакого толку.
Умывшись Драко, с отвращением посмотрел на простую яичницу на столе, он привык к гораздо более изысканной пище. Хотя его род и обобрали до нитки, он всегда мог позволить достойное существование для себя и своей матери. Однако, скрутившийся от голода желудок быстро позволил ему пересмотреть свои взгляды. Съев всю еду, он вернулся к своим записям и только через пару часов заметил, что грязные тарелки все еще стоят на столе, а не исчезли, как это всегда случалось. Он уже хотел вслух возмутиться отсутствием элементарных удобств таких, как домовики, но вновь почувствовал, что его куда-то тащит портал.
Отдышавшись после перемещения, Драко обнаружил себя в небольшой комнате с единственной дверью, наполненной слабо различимым гулом. Гарри в плотной длинной черной мантии стоял рядом с ним и придирчиво разглядывал его немного потрепанный вид.
—Приведи себя в порядок. Драко. Скоро будет собрание.
Малфой поджал губы. После того, как он потерял магию, внешний вид его волновал меньше всего. Он злобно встряхнул мантию и зачесал рукой волосы.
—Я думал, ты обычно пользуешься палочкой, — ехидно сказал Поттер.
—Тут особый случай, — процедил Драко.
—Я бы на твоем месте все-таки воспользовался палочкой.
Драко, бросив яростный взгляд на Поттера, выхватил палочку и почувствовал знакомое тепло. Не веря своим ощущениям и забыв все вокруг от счастья, он с наслаждениям кинул на пробу несколько заклинаний и через минуту был вполне удовлетворен своим внешним видом.
—И где же Грейнджер?
—Она уже ждет нас там, — рассеянно сказал Гарри, не глядя на Драко. — Я хочу тебя предупредить, сейчас ты примешь участие в главном таинстве Легиона. Никогда еще никто рангом ниже Паладина не присутствовал на особом собрании. Но ты — мой личный летописец и гость. Только будь аккуратен и не отходи от меня далеко, пока не начнется.
—Что не начнется? — нахмурился Драко, он не выносил, когда им манипулировали, особенно так грубо.
—Поймешь позже, — туманно ответил Гарри. — Иди за мной.
Драко не оставалось ничего кроме как последовать за ним.
Они вошли в огромный слабо освещенный зал с высоким потолком и широкими окнами, из которых были виден закат над лиственным лесом, простирающим на сколько хватало глаз. Все пространство было занято плотно стоящими людьми. Никого из них Драко не узнавал, но он сомневался, что смог бы найти знакомое лицо в такой толпе. Одеты все были исключительно в черное, хотя фасоны различались от легкомысленных шорт и футболок до строгих мантий и костюмов. Как только они вошли в зал, абсолютно все звуки исчезли, шум, едва слышимый за дверью, прекратился. Толпа, как показалось Драко, застыла в восхищенном ожидании и затаила дыхание.
Гарри сделал шаг и люди, словно единый организм, отпрянули, пропуская его вперед. Драко шел след в след за Поттером и, почти не переставая, благодарил судьбу за то, что одел черную мантию, хотя неподходящая к случаю рубашка выделялась белым пятном. Люди одним движением смыкали строй сразу за ними. Движение происходило в звенящей тишине, нарушаемой только оглушительно звонкими шагами Поттера, сам Драко старался быть как можно тише и незаметнее.
Люди вокруг не предпринимали никаких враждебных действий, только внимательно смотрели и тянули руки к Гарри, но тот не обращал на них никакого внимания. Драко, однако, кожей чувствовал животную мощь и опасность собравшихся людей. Когда он уже перестал понимать, куда они идут, перед ними показалось возвышение, на котором стояла обнаженная Гермиона. Все ее тело было покрыто неизвестными Драко рунами, которые были нанесены темно красной краской, в полутьме зала больше похожей на кровь. Гарри поднялся на возвышение, не отрывая взгляда от Гермионы, и скинул мантию. Под ней на нем не было ничего, а тело также было покрыто кровавыми рунами.
Каждый неестественно скользящий шаг Гарри по платформе сопровождался вновь появившимся гулом и плавными движениями толпы, похожими на прибой на берегу моря. Драко с кристальной ясностью ощутил массу людей на десятки метров вокруг, которой ничего не стоило смести и поглотить его. Страх парализовал Драко, и только звучащий все громче рокот голосов не давал ему удариться в панику. Малфой повернулся к Гарри, чтобы подойти к нему поближе, но чьи-то руки удержали его, и он заворожено застыл не в силах сделать ни одного движения.
Гарри подошел к Гермионе и застыл на мгновение, встретившись с ней взглядом. Он провел руками вдоль ее тела, почти не касаясь его, она проделала тоже самое. Будто два любовника, встретившиеся в первый раз, они исследовали тела друг друга. Каждое движение казалось выверенным с ужасающей точностью, отображаясь в видимых под кожей перекатах мышц. Неожиданно Гермиона подалась вперед, изгибаясь в неестественном движении, и они начали танец, наполненный невозможными для человеческого тела плавными и резкими, яростными и мягкими переходами. Танец подчинялся законам неуловимого изменчивого ритма, движения иногда повторялись, но случалось это так неожиданно и редко, что было почти невозможно заметить.