Гул толпы стал отчетливее, сменившись четким хором голосов, аритмично в разнобой выкрикивающих: «Инсанель! Инсанель Инсанель!» Драко не мог отвести взгляд от картины переплетающихся тел, исписанных алыми рунами. Он вдруг подумал, что этот танец куда откровеннее и порочнее всего того, что он мог представить себе до этого. Только что-то совершенно непредставимое могло заставить отвести взгляд от гипнотизирующих движений, которые не должны были прекращаться никогда.
Драко почувствовал, как толпа нахлынула, каждое ее движение четко запечатлевалось в его сознании. Он чувствовал необъятный океан тел вокруг, которому не мог ничего противопоставить, и с извращенным наслаждением отдался в его власть. Он уже не был Драко Малфоем, он был частью целого, неизмеримо большего, чем один человек, всего лишь одной клеточкой огромного организма. Каждый в этом зале стал частью него, также как и он частью их всех. Они просили прощения, получая радость и искупления. Драко не мог оставаться безразличным к такой искренности и попытался излить всего себя. Получалось неестественно и скупо, но он не мог иначе! Его даже не смущало, что большинство из них было маглами. Все они были людьми!
Посреди бурлящего океана чувств и мыслей прямо перед Драко было подавляющее своим существованием яркое солнце, которое выглядело, как два переплетающихся тела — мужское и женское. Его лучи непрестанно обжигали и опаляли бьющееся в экстазе сознание, но невозможно было теперь, однажды почувствовав их благословение на своей коже, жить и не желать наслаждаться ими вновь. Драко, как и сотни людей вокруг него, подавался вперед, чтобы почувствовать благодать и восторг от прикосновения к Великому, и тут же отклонялся, чтобы не обжечься в ослепительном пламени. Он знал, что еще все впереди, пик блаженства не пройден, апогей еще не настал. Постоянно стремясь вперед, он ощущал каждой частью своего тела волны наслаждения, прокатывающиеся по толпе в неравномерном биении. Драко осознавал всем свои естеством, что все остальные, самые близкие для него в этом мире люди, были с ним. Все они были счастливы и разделяли свою радость между собой!
Драко очнулся на кровати в комнате, которую постепенно начинал называть своей. Малфой не знал, сколько времени прошло с тех пор как он перестал сознавать себя в порыве блаженства. Улыбка благоговения расползлась по лицу Драко, пока остаточные волны наслаждения затихали в кончиках пальцев. Он осмотрел комнату, скользнув затуманенным взглядом по грязной посуде и заваленному бумагами столу. В исступлении Драко схватил свои прошлые записи и быстро просмотрел, в ярости отбрасывая ненужные листы. Все эти слова были абсолютно бессмысленны и неправильны, в них не было ни капли Истины!
Закрыв глаза, Драко сосредоточился на своем сознании, нащупал то, что должно быть сказано. Он глубоко вздохнул, взял девственно чистый лист бумаги и записал свои мысли неполноценным языком: «Человек не создан для счастья, оно слишком велико для него. Только вечное стремление к нему составляет основу и сущность жизни».
========== Глава 65. Предвестники будущего ==========
От Драко Малфоя не было вестей уже больше недели, с тех пор, как он вошел в здание главного собора. Альбус почти и не надеялся, что настолько безумный план, как подсунуть Гарри шпионом бывшего школьного врага сможет сработать. Вряд ли Гарри вообще испытывает что-либо к Малфою, тем более вряд ли он смог бы им заинтересоваться. Дамблдор согласился на это предложение, чтобы хоть так раскрыть игру Стивенсона и слегка польстить тщеславию Тома. Даже в более адекватном состоянии, чем сейчас, он легко поддавался такой несложной манипуляции.
И вот теперь Малфой пропал. Не умер, не попал в лагерь, не развенчал себя на общественном суде, а именно пропал. Том тем временем в Хогвартсе, всегда на виду и надежно скрыт от посторонних глаз, даже он сам понимает, что проиграл в этой долгой партии, а Стивенсон, как всегда, самая большая и не решаемая проблема. Альбус познакомился с ним еще в 1939 году, когда Геллерт еще не стал такой большой проблемой. В первый раз они встретились в одном из недорогих ресторанов Лондона, куда Альбус любил захаживать, отдыхая после насыщенного дня. Стивенсон появился из ниоткуда, не назвал своего имени и завел интересный философский разговор, как со старым приятелем. К концу вечера Альбус, переживавший повторный расцвет своей научной карьеры, уже обожал своего случайного собеседника, как когда-то похожего на него мечтательного молодого Гриндевальда.
Дамблдор никогда не был глупцом и понимал, что почти все связанное с этим человеком, даже его фамилия, скорее всего, является ложью. Он почти не удивился, когда несколько вечеров спустя, Стивенсон сказал, что работает на магловские спецслужбы. Он попросил помощи в налаживании контактов со сбившемся с праведного пути Геллертом, дабы правильно направить его силу. Тогда Альбус, почти не раздумывая, согласился помочь запутавшемуся старому другу, с которым поддерживал редкую переписку, хотя в ней и не было того пыла, как в молодости.
Вспоминать эту старую историю Дамблдор не любил, хотя она и принесла ему всеобщую любовь, почет и место директора Хогвартса, которое давало авторитет не только в Британии, но и за ее пределами. О том, чем пришлось заплатить бывшему директору Диппету за эту победу, он старался не думать, поскольку не знал, насколько естественной была его смерть. Альбус навсегда запомнил, как Стивенсон холодно и четко обозначил границы, за которые нельзя выходить, какие вопросы не стоит задавать, и заставил Дамблдора проглотить гордость, улыбаясь и благодаря за разрешение. Никогда Альбус не забудет и укоряющий и такой понимающий взгляд бывшего друга, которого не посмел убить. Гриндевальд тогда боролся до самого конца, а он, Альбус Дамблдор, не смог бросить страну и миллионы жизней на алтарь новой войны. В такие моменты Альбус обычно тяжело вздыхал и напоминал себе, что поступил тогда абсолютно правильно, пусть и значительно осложнил международные отношения с континентальной Европой и тогда еще Советской Россией.
Стивенсон стал для Дамблдор символом утраченного самоуважения. Гриндевальда необходимо было остановить, но гораздо раньше! Не после стольких разрушительных бед, которые он принес миру. Сколько жизней достойных и многообещающих, в том числе и Британских, он уничтожил! Этого можно было избежать, но «позвольте им в полной мере ощутить ужас войны и освойтесь пока с источником Хогвартса…»
Стивенсон всегда вел какую-то свою скрытую игру, и Альбусу требовалось узнать хоть что-то, чтобы по возможности позволить занять магической Британии лучшую позицию. Только личная встреча могла принести хоть какие-нибудь плоды, поэтому он воспользовался старым почти забытым каналом связи и, к своему удивлению, почти сразу получил ответ.
Они встретились на следующий день в людном торговом центре. Дамблдор наложил на себя иллюзию, чтобы замаскировать свою нетипичную внешность. Бузинная палочка позволяла поддерживать ее достаточно долго даже с ослабленным источником. Стивенсон безошибочно определил в толпе Дамблдора, заставив того немного поморщиться, и заговорил первым без лишних формальностей:
—Здравствуй, Альбус. Я так и знал, что ты захочешь поговорить.
Альбус вежливо кивнул, они немного прошли и сели за дальний столик одного из многочисленных кафе. Стивенсон закурил несмотря на явное неудобство собеседника.
—Итак, что ты хотел у меня узнать?
Альбус в который раз удивился, как он хорошо выглядит для магла, ведь разница в возрасте между ними была не такой уж и большой. Видимо, контакты с магическим миром были не бесполезны с этой точки зрения.
—Хотел сообщить, что Драко Малфой все еще не вышел на связь.
Стивенсон помассировал переносицу и закурил вторую