—Почему не могут сказать?
—Не все в этом мире можно выразить словами, Драко. Язык очень несовершенный механизм для описания чувств и эмоций. Ты ведь тоже почувствовал это?
Малфой знал, что это правда. Записанные его собственной рукой воспоминания того вечера не отражали и сотой доли его тогдашнего состояния.
—Но там были маглы…
—Люди, Драко, люди, — со вздохом произнес Гарри и его взгляд стал каким-то совсем печальным.
—Да что это за Легион Справедливости такой? — вспылил Драко. — Сколько же сейчас человек в Легионе?
—Сейчас около семисот сорока трех тысяч человек. Магов из них примерно тридцать пять тысяч, — спокойно сказал Гарри, будто сообщал о количестве котлов, произведенных за последний квартал. — Но это, конечно, только активные члены, а так данные меняются каждый час.
Драко изумленно уставился на него и чуть слышно прошептал:
—А как же величие магической Британии? Ты нас всех обманул! Ты же говорил о превосходстве магов и все верили! А как же жизнь моего отца? Ты сломал его и подчинил фикции!
Драко вскочил, не сдерживая себя, его бледное лицо покрылось некрасивыми красными пятнами. Он бессвязно кричал, не помня себя, выплескивая всю желчь, накопившуюся за семь лет, а Гарри становился печальнее с каждым словом.
—Да, я лгал, — тихо произнес Поттер, когда Драко выдохся и умолк. — Вот только моя ложь стала теперь правдой, как я тебе и говорил. А вот та ложь, которую вы придумали себе сами, так и осталась ложью. Я никогда не говорил только о магах или маглах, всегда только о людях.
Драко опустошенно посмотрел на него, теперь он даже не представлял, кого ему нужно ненавидеть.
—Зачем? Зачем ты это все сделал?
Гарри сочувственно улыбнулся, посмотрел на часы и подошел к нему.
—Пойдем, Драко, я тебе кое-что покажу.
Малфой, ничего не говоря, встал, почувствовал, как на его плечо легла тяжелая рука и его куда-то потянуло. Они с Гарри оказались в широкой и длинной галерее, освещенной через прозрачный куполообразный потолок лучами заходящего солнца, отчего все вокруг казалось желтым или оранжевым. Гарри тащил его куда-то по казавшимся бесконечными лестницам и переходам. Драко следовал за ним безвольной куклой, ни на что не обращая внимания.
—Ты когда-нибудь был в музее, Драко? — наконец остановившись, спросил Гарри. Малфой ничего не ответил, только покачав головой, ему всегда хватало картин и статуй в мэноре.
—Посмотри на эту картину, — тихо произнес Гарри. — Ее написал один безумный художник в конце позапрошлого века. Иногда мне нравится приходить сюда, чтобы подумать.
Драко всмотрелся в полотно, выполненное хорошо заметными мазками масляной краски. В неровных и не всегда ясных контурах четко угадывались деревенские дома, мощеная камнем дорога с плетеной оградой, спокойная река, почти черные деревья и кустарники, темное ночное небо. К искусно вырезанной деревянной раме была прикреплена небольшая табличка, на которой на английском и французском языках было написано: «Винсент ванн Гог. Домики в Кордевилле».
—Ты не замечаешь недосказанности за художественным образом, — утвердительно сказал Гарри. — Но посмотри на картину в целом, не задерживая внимания на деталях. Посмотри, как ванн Гог изобразил изменчивость человеческой натуры, единство с природой в вечном движении жизни. Он будто случайно уловил ту тайну, о которой мы говорили с тобой. Ее не выразить словами, но она здесь, прямо перед тобой, именно в ней заключена сила и слабость человечества. Ты видишь? Видишь?
Драко не понимал, чего от него хотел Гарри. На холсте он видел только несколько небрежно, возможно, в спешке выполненную картину.
—В конце концов, важно не то, что написано, а то, что прочитано, — несколько разочарованно сказал Гарри.
—Зачем ты привел меня сюда? Какое это имеет отношение к твоим замыслам? — раздраженно спросил Драко.
—Самое прямое, Драко, самое прямое. Можно сказать, эта картина и есть мой замысел, — в наступивших сумерках Малфой не видел лица Гарри, когда он все-таки отвел взгляд от картины и повернулся к нему. — Вот скажи мне, Лорд Малфой, где же прекрасные произведения искусства, созданные магами? Где эта замечательная музыка невиданной чистоты и глубины, сыгранная на магических инструментах? Где безумная архитектура, нарушающая законы природы и здравого смысла? Куда делись магические скульптуры, созданные из теней, света и магии? Где средства выражения, воздействующие на все пять чувств сразу? Почему не существует искусства игры на эмоциях человека напрямую? Ответь мне, Драко Малфой, что дала ваша цивилизация человечеству, кроме бульварных романов Локонса, песен «Ведуний» и портретов созданных, чтобы продлить существования мага? А что вообще есть хорошего в вашей цивилизации? Иногда мне кажется, что есть в вас только ненависть, грязь и этот ваш идиотский расизм напополам с высокомерием и лживым лицемерием.
Драко был ошеломлен неожиданным напором Поттера. Ему вдруг показалось, что в тени на лице Гарри блуждает хищная улыбка, а в глазах горит безумный яростный огонь. Драко выдержал небольшую паузу, чтобы хоть немного успокоиться, и гордо ответил:
—Мы изучаем искусство магии, совершенствуем свои возможности, сберегаем и приумножаем знания, накопленные предками.
—Исследования, которые стыдно назвать наукой, топчутся на месте уже несколько веков. Отсутствуют какой-либо систематический подход и стремление к познанию, а сокрытие информации не знает никаких пределов. Что еще, кроме жаждущих власти безумцев, могут породить ваши «знания, накопленные предками» с таким подходом?
Драко промолчал, а Гарри уже более сказал:
—Ваша цивилизация умирает, потонув в рутине и серости. И это относится ко всем магическим мирам, просто в Британии деградация зашла гораздо дальше.
—Раз ты так ненавидишь магов, то зачем мы тебе? Дай нам спокойно прожить остаток наших жизней! — выкрикнул Малфой.
—Я не ненавижу вас, Драко. Вы такие же люди, как и все, иногда добрые и милосердные, а иногда жестокие и безжалостные. И самое главное, вы ведь и сами не ведаете, что творите, когда презираете, ненавидите, не понимаете, что опуская в грязь, сами оказываетесь там же. Как вас таких можно ненавидеть? Напротив, сердце мое полно жалости. Когда-нибудь вы оглянитесь на себя прежних и, устыдившись, ужаснетесь. Но это будет потом, а пока вы похожи на детей, которых нужно направлять и воспитывать. Я не могу просто так отступиться. Я укажу вам путь и заставлю сделать первый шаг.
—Сколько же в тебе высокомерия, Поттер, — презрительно бросил Драко. — Почему ты так уверен, что тебе позволено решать, что правильно, а что нет?
—Потому что я могу и делаю это, — с хищной улыбкой сказал Гарри. — Вам же остается только смириться.
Драко уже хотел возразить, сказав что-нибудь о свободе выбора и этичности, но Гарри положил руку ему на плечо и произнес:
—Свобода — это прежде всего самоограничение. Нам пора, Драко, ты должен увидеть еще кое-что, — и снова аппарация, снова момент дезориентации, и они оказались в просторном зале, наполненном деловой суетой. Около сотни человек работали за компьютерами в разделенных легкими перегородками секциях, постоянно сверяясь с какими-то данными из объемных папок. В зале стоял негромкий гул голосов, но в целом была заметна деятельная атмосфера.
Они прошли вдоль стены и вошли через неприметную дверь в просторный кабинет, единственным украшением которого был явно старинный стол с витиеватыми лакированными ножками. За столом сидел Невилл, внимательно читая что-то с большого монитора.
—Здравствуй, что у нас нового? — окликнул его Гарри.
—Все идет по плану, — буркнул Невил и неодобрительно покосился на Малфоя.
—Все нормально, можешь говорить при нем, — улыбнулся Гарри. — В конце концов человек имеет право знать свою судьбу.
—Час назад нападение, наконец, перешло в острую фазу. Организованная группа разрушила главный собор и заняла первые этажи здания правительства.
—Замечательно, выдавливайте их оттуда основными силами и гоните до мэноров и выжигайте подчистую.